— Я очень непрофессионально поступила. Сказала вам прежде, чем автору. Только потому, что вы ей помогали. Я думала, вы будете счастливы.

— Так и есть, Венди, — подтвердил я.

— Но у вас голос странный, вот почему я и говорю.

Может, голос у меня и странный, но едва ли я вправе объяснить Венди причину. Ее звонок отбросил меня на двадцать с лишним лет назад, в тот день, когда эта же самая женщина позвонила мне с известием, что «На обочине» приобрел крупный издатель, — и эта новость в итоге привела к тому, что мы зачали Джули, купили участок в Аллегени-Уэллс, дали старт всеобщему университетскому переселению, я отказался продать свободный участок Полу Рурку, а потом получил звание профессора, и мы окончательно пустили корни в том месте, где изначально не планировали задерживаться. Всё из-за одного телефонного звонка. Что подобный звонок будет значить для Рейчел, я не мог предсказать, но понимал одно: ее жизнь тоже изменится.

— Денег не много, — сказала Венди, как будто думая меня этим утешить. — На большой тираж мы не рассчитываем. Со времен Рэя Карвера[21] грязи в литературе предостаточно.

— Да и в жизни тоже, — не удержался я.

— Ее муж похож на персонажа этих рассказов?

— Они расстались, но да, — ответил я. — Позвоните ей прямо сейчас, ладно?

— Когда она приходит на работу по утрам?

— Позвоните сейчас, Венди. Вы представления не имеете, что это для нее значит.

— Хорошо, буду звонить, пока не дозвонюсь.

— Слушайте, пока вы еще здесь… как вы думаете, такое бывало с кем-нибудь раньше?

— Что?

— Чтобы человек снял трубку и услышал от своего агента, что она только что пристроила книгу его секретарши.

Едва заметная пауза, и потом:

— Хэнк, я не могу продавать книги, которые вы не пишете. Или вы сейчас работаете над книгой?

Я машинально складывал листок с каким-то текстом — так и эдак. Развернув листок, я расправил его ладонью на новой промокашке и увидел, что это одна из тридцати копий кафедрального устава, где излагаются правила отрешения меня от должности. Я-то надеялся, что мой давний агент, мой друг задаст этот самый вопрос и я смогу ответить, что подумываю о втором шансе. Если бы этот смятый листок бумаги был первой страницей, пусть сколь угодно черновой, новой книги, я бы сообщил об этом. Но он не был первой страницей чего бы то ни было вообще, и мне ничего не оставалось, как признать истину без прикрас:

— Нет. Звоните Рейчел.

Мы оба положили трубки, я снова свернул бумажку пополам, затем вдоль и сунул ее во внутренний карман пиджака. За матовым стеклом двери кабинета шевелились тени, двигались в сторону аудитории для общекафедральных собраний. Разумом я понимал, что цель этих перемещений — определить ближайшее будущее некоего Уильяма Генри Деверо Младшего, временно исполняющего обязанности заведующего кафедрой английской литературы. Но давайте начистоту: мое административное будущее меня особо не волновало.