– Я не хотел тебя обидеть. И никогда не хотел причинить тебе боль.

Лэндон шмыгнул носом.

– Мне нужно тут убраться.

– Да, прости.

Я вышел из дегустационного зала и тихо выскользнул из магазина. Отстегнул велосипед от стойки и направился к автобусной остановке.

Если честно, я думал, что будет тяжелее, но нет. Быть может, причина крылась в депрессии. Или в антидепрессантах. Или в том, что я до сих пор злился на Лэндона за то, как он со мной обращался.

Я в жизни не чувствовал себя таким ничтожеством, как в тот вечер. Даже когда надо мной издевался Трент Болджер.

С другой стороны, до знакомства с Лэндоном я никогда не чувствовал себя привлекательным. Никто так не держал меня за руку, не целовал и не улыбался при виде меня, как он. Никто не приезжал, чтобы сварить суп моей разболевшейся сестре, и не обнимал меня крепко-крепко, пока ритм нашего дыхания не синхронизировался. Я мог лежать рядом с ним целую вечность, довольный и счастливый, не думая ни о чем и просто наслаждаясь теплом прижавшегося ко мне тела.

Я продержался до остановки, даже сел в автобус – и только тогда заплакал.

Теперь я его держу

Теперь я его держу

Давайте начистоту: я не первый раз плакал в автобусе.

Такое случается, если у тебя депрессия. Бывают дни, когда просто нужно поплакать. Это даже полезно – со слезами выходят гормоны стресса.

И вот еще что: когда плачешь, остальные пассажиры стараются держаться от тебя подальше. Гормоны стресса отталкивают других людей, как будто ими можно заразиться.

Сомневаюсь, что мне доводилось причинять кому-то такую боль, как Лэндону.

И я себя за это ненавидел.

А еще сильнее ненавидел за то, что ничуть не жалел о случившемся.

Наверное, со мной что-то было не так.

Со мной много чего было не так.