«…Лыжную шапку, кстати, я так ни разу и не надел. От ночевок на свежем воздухе я закалился и окреп, ты меня сейчас и не узнала бы. Подложил ее под голову, да и забыл. Там, где я спал, выросло дерево – кажется акация, но очень высокая, и теперь эта шапка – в ее ветвях; в ней орут птицы, день и ночь. Не успевают вылететь одни птенцы, как вылупляются другие. Их, наверное, где-то уже целые стаи»

* * *

Оттепель. Бабушка возвращается с работы. Подойдя к дому, она уже по привычке скользит взглядом по палисаднику и видит: там, где была примятая трава – скелет какого-то животного, довольно крупного, со сгорбленной спиной. У бабушки перехватывает дыхание, но, конечно же, среди костей не находится и намека на оранжевое – ни зерен, ни кожуры зачерствевшей.

* * *

Ей передают бобину с видеозаписью: дедушка мчится на открытом джипе по пустынной местности. Темно, но свет фар позволяет вести съемку. Вьются смерчи, взрываются звезды, в лицо дедушке летит песок, свистят стрелы и ржавеют еще в воздухе, дед проносится мимо и берет влево – так резко, что изображение какое-то время двоится: два тающих светящихся пятна удаляются, разъединившись.

* * *

Выйдя на следующее утро из дома, бабушка обнаруживает, что палисадник обнесен лентой с надписью «судмедэкспертиза». Люди в белых пластиковых комбинезонах склонились над какой-то темной грудой. Еще не до конца рассвело, и в всполохах синих мигалок всё то проступает яркими, дергающимися линиями, то, наоборот, становится невидимым.

* * *

Потом наступает весна, тает снег, и дедушка возвращается.

Яна Листьева

Яна Листьева

Четверо

Четверо

Четверо идут по горам. Точнее, идут они там не сразу, сначала встречаются в определенной точке гор, никому из них заранее не известной. Встречаются, смеются, разводят руками, обнимаются – всё одновременно, и только после этого уже идут по горам, совершенно не важно, в каком направлении. Горы – это горы, в них хорошо идти.

Один из четверых находит в расщелине трубу – старую, мятую и как будто немного даже пожёванную, подбирает, подбирается к ближайшей пропасти, чтобы зашвырнуть трубу как можно дальше вниз и уже даже отводит руку для замаха, но другой из них (или все они разом) останавливает его, качает головой.

– Мне кажется, труба ещё пригодится зачем-то, – говорит тот из них, кто остановил замах.

– Тогда несите её кто-нибудь, кроме меня, – говорит тот, кто хотел выбросить, – на всякий случай, а то знаю я эти трубы.