– Мермоз, вы забыли парашют.
– Но, месье Дора!
– Вы проводите испытательный полет. Действующие на данный момент правила авиации требуют иметь при себе парашют.
– Лишняя головная боль.
– Правила существуют для всех. Вы хотите, чтобы для вас персонально написали другое правило?
Мермоз недовольно кривится. Самолет как будто не замечает шести тонн груза, который в него добавили, и мягко забирается на высоту в пять тысяч метров. К тому же «Лате» отлично разгоняется, пока его не начинает трясти, да так отчаянно, что он не может удержать штурвал. Словно плохо склеенная модель, самолет разваливается в воздухе: несколько листов обшивки слетают с фюзеляжа. Самолет впадает в штопор – у него в жилах стынет кровь. И вот тогда он вспоминает о парашюте и головой вниз – ведь самолет пикирует вниз – пытается выбраться через потолочный люк. Но корпус машины уже деформирован, и плечи не пролезают. Голова из люка торчит наружу, так что он наблюдает, как стремительно приближается земля, а вместе с тем – как у распадающегося на части самолета отваливается крыло и отделяется бак с горючим. Отделение частей самолета вкупе с усилиями его плеч приводят к тому, что кабина разваливается и ему удается вывалиться вместе с целым дождем деталей, составляющих «Лате». Парашют раскрывается и на несколько секунд повисает в воздухе, но падающие металлические предметы прорывают ткань его купола, и Мермоз грохается о землю.
Работники аэродрома бегут к нему с носилками, не зная, жив он или разбился насмерть. Ответ на их сомнения – поднятая вверх рука с растопыренными пальцами в виде буквы V:
Требуется госпитализация: сломано одно ребро.
– Вы останетесь здесь по меньшей мере на четыре дня: двигаться вам нельзя, мы вас зафиксируем.
– Доктор, несколько месяцев назад я женился.
– Желаете, чтобы мы известили вашу супругу?
– Нет-нет! Я как раз хочу, чтобы ее ни о чем не извещали! Ей и так из-за моих испытаний новых самолетов пришлось остаться без медового месяца, так еще и это – не хочу ее огорчать.
– В случае госпитализации пациента протокол требует известить его ближайшего родственника.
– Ладно-ладно, известите ее. Но скажите, что на следующей неделе я уже буду играть в регби!
Их свадьба состоялась в прошлом августе. Сам президент «Аэропостали», месье Буйу-Лафон, согласился стать свидетелем. Тони и Гийоме, стоя в уголке, толкали друг друга локтями и недоверчиво следили за Мермозом, словно не веря собственным глазам. Однако против всех его ожиданий ослепительно счастливым для него этот день не стал. Торжественная месса и даже сама Жильберта, очаровательная в белом платье, но с ее серьезной улыбкой, внушили ему некоторое беспокойство. Появилось чувство, как будто брак – ловушка для диких кабанов.