– Войдите.

Начальник аэродрома – очень высокого роста мужчина, но тощий, из тех, что стоит лицом к тебе, а кажется, что в профиль.

– Я Сент-Экзюпери…

Он без всякого энтузиазма кивает.

– А вы, должно быть, месье Сантен. Полагаю, вам известно, что когда-то я занимал вашу должность – начальника аэродрома?

– Ну знаю…

Тони замечает плохо скрытое раздражение. Несмотря на это, ему хочется знать, как здесь, где он когда-то жил и работал, обстоят теперь дела.

– Как у вас с местными племенами сложилось? А испанским гарнизоном по-прежнему командует полковник Де-ла-Пенья?

– Не знаю. Я только своими делами занимаюсь.

– Ага…

– Все сильно изменилось с тех пор, как здесь были вы. Теперь уже невозможны контакты ни с маврами, ни с испанцами. Трудно сказать, кто из них большие дикари или большие дураки.

Тони грустно кивает. Механик кричит, что самолет к вылету готов. Его даже не пригласили на чашку чая. Что ж, напрашиваться он не будет. И уже собирается уходить, когда механик в крайнем возбуждении подбегает к двери:

– Месье Сантен! На нас мавры идут! Их много!

Начальник авиабазы нервно дергает ящик и достает револьвер.

– Быстро! – нервно приказывает Сантен. – В гарнизон, к испанцам!

Тони выглядывает за дверь и видит приближающихся бедуинов, числом не менее сотни.

– Чего вы здесь застряли? Хотите, чтоб они вам перерезали шею, как овце?

Не ожидая ответа, оба пускаются бежать к испанской казарме. Толпа мусульман во главе с предводителем в синей тунике и с копьем в руке приближается к строению. Лицо Тони расцветает улыбкой, и он прижимает руку к груди.

– Великий шейх Абдул Окри!

Предводитель раскидывает руки, делая наступающим знак остановиться. Из группы выныривает один, и, когда он убирает вуаль, показывается лицо Камаля, бывшего переводчика Тони.