– Добро пожаловать домой! Здесь все по тебе скучали!

В нескольких сотнях метров Сантен на бегу оборачивается и становится свидетелем приветствий. Механик тоже оглядывается назад и не может прийти в себя от изумления: там, позади, арабы выстроились в очередь, чтобы лично поздороваться с летчиком. Оба, тяжело дыша, останавливаются понаблюдать за этим действом на безопасном расстоянии.

Почтительно ожидая, пока очередь дойдет и до него, и заняв в ней последнее место, чтобы иметь чуть больше времени, к нему подходит еще один старый друг.

– Абдулла Мухтар!

– Сентузюпехи…

– Как поживает твоя семья, друг мой?

– Здравствуют. Будут рады услышать, что ты вернулся.

– Я всего лишь остановился на дозаправку. И должен сейчас же лететь дальше.

Абдулла Мухтар невозмутимо кивает.

– Неважно, что ты уходишь. Люди, которых ты любишь, никогда не уйдут совсем. Они всегда оставляют нам частицу себя.

Камаль переводит шейху Абдулу Окри, молча наблюдающему за разговором. Над синей тканью платка светятся лишь черные глаза, подведенные сурьмой. Узнав, что Тони появился не для того, чтобы снова стать начальником самолетов, он отрицательно качает головой и сдвигает брови в знак неодобрения. Его взгляд снова становится прежним – взглядом жестокого воина, человека безжалостного, у которого не дрогнет рука в тот миг, когда придется поднять кинжал и перерезать врагу глотку. Он властно роняет несколько слов, и Камаль покорно кивает.

– Высокочтимый шейх говорит, что он властитель этих земель и все должны ему подчиняться. Он приказывает тебе остаться здесь и стать его визирем для переговоров с неверными.

Тони просит, чтобы тот перевел как можно мягче.

– То, что ты мне предлагаешь, высочайшая честь для меня. Досточтимый шейх, я с величайшим уважением отношусь к твоей власти, и самое горячее мое желание – исполнять твои приказы, неизменно мудрые, но я не могу остаться, блистательный Абдул Окри.

У переводчика на лице написана тревога.

– Шейху это не понравится. Не повиноваться ему нельзя.

– А я и не собираюсь не повиноваться. Переведи досточтимому шейху вот что: мое первейшее желание – в точности исполнить твой приказ, однако в данный момент условия не благоприятствуют тому, чтобы я мог остаться. Напротив, они в высшей степени способствуют тому, чтобы я улетел. Так что с твоей стороны чрезвычайно мудрым окажется приказать мне, чтобы я отправился в путь. Тем самым твой приказ будет в точности исполнен.

Камаль переводит долгим дождем слов языка пустыни. После чего шейх на секунду задумывается. Все застыли в ожидании, только слышится шум накатывающих на берег волн. Наконец шейх начинает говорить. В его речах слышится гордость, а в глазах – сверкание костров в ночи. Юный Камаль переводит слово в слово: