– Святой боже! – выкрикнула она, садясь. – Какого черта, что, черт возьми, ты делаешь?
Гарри включил свет. Он держал бутылку молока. Он встряхивал ее, потому что в верхней части, у горлышка, молоко замерзло. Он не мог уснуть и собирался выпить теплого молока. Не присоединится ли она к нему?
Не успел он завязать, как все началось сначала. Фрэнсис Бойд попросил потихоньку стянуть для него немного кофе из жестяной банки. Хотя бы одну чашку. Он сказал, что ему не впервой. Лилия Сноу попросила туалетную бумагу. Она устала пользоваться страницами из каталога «Сирс»[101]. Они царапают ее маленький персик. Младшая Бижики хотела стеклянный мерный стакан, похожий на тот, какой она видела на кухне у своей подруги. «Я больше ничего подобного не принесу, – ответил он ей встревоженно. – Я все равно такого бы не нашел. Я вообще представления не имею, о чем ты говоришь!» Гордон Флери сказал, что будет признателен, если Лабатт поможет достать ему инструменты. Любые инструменты. Лабатт на этот раз был возмущен. Он оскорбился. Хлопнул дверью своего ветхого дома, чуть не сорвав ее с петель. Что ж, разве вы не хлопали дверями в этой резервации? Вы не захлопывали двери перед самым носом у человека? С тех пор и пошло. Он получил прозвище Текила-бум[102]. Что было не таким уж плохим прозвищем. Он воспринял кличку с благосклонностью. Она была лучше, чем несколько других, которые он пережил. И уж всяко получше, чем Пальчики, или Карман, или Дед Мороз, или другое имечко, которое он боялся получить, Сглаз. Ему грозила опасность его заработать, потому что он употреблял это слово слишком часто. Но он использовал его, так как знал то, что знал. Например, он знал, что Пикси кто-то сглазил. Он мог сказать это по ее взгляду.
Новогодний суп
О, как он хорош. Наполнил живот. Заставил улыбнуться. Вылечил похмелье. Заставил двигаться на морозе. Его приготовили с луком, фрикадельками, которые на мичифе называют