ЗАЯВЛЕНИЕ ТОМАСА ВАЖАШКА,

ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОНСУЛЬТАТИВНОГО КОМИТЕТА

ГРУППЫ ИНДЕЙЦЕВ ЧИППЕВА ЧЕРЕПАШЬЕЙ ГОРЫ,

СЕВЕРНАЯ ДАКОТА,

А ТАКЖЕ ЗАЯВЛЕНИЯ

ДРУГИХ ЧЛЕНОВ ДЕЛЕГАЦИИ,

СОТРУДНИКОВ ПОДШИПНИКОВОГО ЗАВОДА

ПРИЗРАКА, СОИСКАТЕЛЬНИЦЫ СТЕПЕНИ

ДОКТОРА ФИЛОСОФИИ И СТЕНОГРАФИСТКИ.

ЗАМЕЧАНИЯ СЕНАТОРА АРТУРА В. УОТКИНСА ЯВЛЯЮТСЯ ПРЯМЫМИ ЦИТАТАМИ ИЗ ОТЧЕТА КОНГРЕССА.

* * *

Они вошли в большое помещение, обшитое деревянными панелями медового цвета. Внушительная полукруглая скамья из резного дерева, разделенная на отсеки, напоминающие парты, занимала один конец зала. Приглушенный свет лился на нее через огромное окно. В центре стоял длинный прямоугольный стол, обращенный в сторону этой большой парты. Все члены делегации пожали руку сенатору Милтону Р. Янгу, мягкому и вдумчивому, с гранитным подбородком боксера. Всю дорогу от Форт-Бертольда Мартин Кросс, дружелюбный, морщинистый и сообразительный, болтал с сенатором. Томас остался у стола, разговаривая с ними, в то время как остальные участники слушаний сели за стол. Мозес и Джагги что-то пробормотали друг другу. Патрис сложила руки на коленях. Рядом с ней сидела Милли, глядя прямо перед собой. Она находилась в трансе от ужаса.

Милли смотрела на утопленную в стене панель за местами, которые должны были занять сенаторы. Возможно, это был дверной проем. Панель украшали линии, пересекающиеся под острыми углами. «Такой узор явно к удаче, – подумала она. – Повезло, повезло, повезло. И я не суеверна». Как Милли делала всегда, оказываясь в затруднительном положении, она принялась оценивать расположение всего, что находилось в зале. Дверной проем, если это был действительно он, находился идеально по центру, что вселяло уверенность. Но тяжелые портьеры, отчасти перекрывающие поток света, льющегося через окно, висели слегка кривовато. От этого Милли захотелось плакать. А она никогда не плакала. Она собралась с духом и нашла утешение в огромных бронзовых бра по обе стороны от нее – те буквально бросали вызов геометрии. Светильники выглядели как уличные фонари. От них исходило сияние, почти незаметное в залитой светом комнате. Зажженные светильники отвлекли внимание Милли, но потом ее кровь забурлила в тревоге, когда раздалась просьба встать. Она принесла присягу вместе с остальными и села слева от Томаса. Раздались шорохи и приглушенные разговоры – сенаторы совещались. Милли успокаивала себя, проверяя и перепроверяя порядок страниц своего заявления. Сенатор Уоткинс начал говорить. Милли сперва запаниковала, но потом взглянула на лежащие перед ним бумаги и поняла, что он всего-навсего еще один мужчина, который не умеет печатать.