Итак, все шло по-прежнему, и отношения их стыли и кисли, как обеды, приготовленные Ибойкой.

8

8

Потянулись будни. Ведь с годами во всяком браке наступают будни, и праздников становится все меньше. А самое будничное в этих буднях — деньги, каждодневная копейка. Йожи не мог держать деньги у себя и выдавать Ибойке каждый день на текущие расходы. Это было бы странно и унизительно для жены. Даже дома он видел, что все деньги, какие были, отдавались матери. У Синчаков же каждый из супругов имел свою, отдельную кассу.

Но Ибойка, к сожалению, совершенно не понимала, что такое деньги и как с ними обращаться. В семье ее родителей все деньги находились у отца, который целый день перебирал и позвякивал в кармане мелочью, полученной от жильцов. Как у базарных перекупщиков и торгашей, его руки привыкли к этому занятию, и он выдавал никелевые монетки матери только после краткой дискуссии о том, что именно нужно купить и почем.

Правда, Ибойка, живя с родителями, не испытывала недостатка в средствах, так как отец довольно охотно выдавал ей из своего гремучего «сейфа» карманные деньги на действительные, а иногда и мнимые школьные расходы. Деньги эти, как правило, тратились ею на конфеты и пирожное (ведь не из воздуха же взялось ее красивое пышное тело!). У нее не было поэтому ни малейшего навыка распоряжаться деньгами. Впрочем, даже умей она считать их, что толку — ведь ей и в голову не приходило соразмерять свои желания с ценами и заработком мужа.

Если же иногда Ибойке попадала в руки крупная сумма, ею овладевала покупательная лихорадка. Ей хотелось купить сразу все, что она видела в витринах магазинов; невдомек ей было, что витринные чудеса только для того и существуют, чтобы соблазнять покупателя, что эти вещи, принесенные домой, и платья, одетые два-три раза, никогда уж не будут такими красивыми, как на витрине. Не подозревала она и о том, как мало на свете вещей, которые ничуть не надоедают человеку, даже если он видит их каждый день. Она не знала, — да и откуда ей было знать? — что только любовь и искусство никогда не надоедают, только они влекут к себе всю жизнь. А потому стоило Ибойке увидать какую-нибудь вещь (а теперь это уже не капризы беременной), будь то на улице, в витрине, на незнакомой женщине, в чужой квартире, как у нее вспыхивало желание ее иметь. И она, если была при деньгах, тут же покупала все, что ей приглянулось: безделушку, вазу для цветов, пепельницу, пресс-папье, хотя у них и письменного стола-то не было; ей хотелось иметь фарфоровые подставочки, нелепые и никчемные фигурки, всякую забавную или почитающуюся забавной дребедень, которую выпускает «художественная» промышленность; она просто охотилась за «миленькими» кружевными пустячками, крохотными скатерками — одним словом, за той дрянью, которую делают во всех уголках земного шара в расчете на безвкусицу полуобразованных женщин. Ибо утомленная, гаснущая, надоевшая любовь нередко разменивается на такие вот вздорные, мнимые символы счастья.