Он признавал, что у Жана Люшона хорошо подвешен язык и что он вызывает симпатию. Танцевал он прекрасно, и если в гостиной он начинал ухаживать за какой-нибудь женщиной, то ей уж казалось, будто она для него единственная на свете. Теперь это впечатление не покидало Фелисите даже в его отсутствие, и она верила, что сегодняшнее свидание у Винсенты будет решающим.

— Знаешь, Фелисите, я должен тебе сообщить…

Отец произнес это с выражением, какое бывает у тех, кто привык считаться как с мнением женщины, так и с ее причудами. Едва лишь дочь нахмурила брови, он приумолк, сознавая, что несколько оплошал.

— Наверно, я должен был обождать, пока мы пойдем обратно, чтобы не портить тебе удовольствие…

Он все еще колебался, раздираемый между нежностью к ней и желанием рассказать о принятом им поневоле решении.

— Ах, отец, я уже трепещу!

То была шутка, но она вопрошала его всем своим напряженным лицом.

— Я согласился пустить на постой одного офицера. Ты же знаешь, я до сих пор делал все возможное, чтобы отвертеться от этой повинности, но сегодня пришлось покориться. И сейчас слуга лейтенанта Шамплера как раз переносит к нам вещи своего господина.

В это время им встретился паланкин, который несли четыре раба, и Фелисите, увидев в оконце супругу судьи, сделала маленький реверанс. Глубоко вдохнув свежего воздуху, принесенного с гор ветерком, она облегченно вздохнула: «И только-то?» А ее уже было на миг окатило страхом: не собирается ли отец привести в дом женщину?

— Если это морской офицер, — сказала она, — то можно надеяться, он будет часто отсутствовать. А во время заходов в порт мы уж как-нибудь перетерпим, лишь бы он вел себя как подобает.

— Семья лейтенанта Шамплера родом из Сен-Мало, так что он, вероятно, привержен добрым старым устоям. Я с ним беседовал: это истинный дворянин. Просто счастье, что нам достался именно он. Я ни за что не пустил бы к себе какого-нибудь солдафона.

На берегу с десяток рабов тащили орудие к косе, а на фрегате готовились к спуску очередного.

— Им хватит работы на целый день, — сказал Шарль Кетту.

Мальчики, наблюдавшие эту картину, в точности повторяли движения матросов, и чувствовалось, что они целиком захвачены настроением, царящим на Черной речке.

— Боюсь, что они совсем разболтаются, — заметила госпожа Шамплер.

— Они были очень рассеяны утром, но, в общем, их можно понять. Подумайте, только явившись на свет, они уже слышат рассказы про корабли, про морские сражения, про корсаров и вдруг оказываются в центре событий, в их представлении изумительных, великолепных!