— Да, если бы я тогда не вмешалась, Доми, мы с твоей матерью лучше бы понимали друг друга. Когда я тебя привела на первый этаж, было, видимо, слишком поздно, увы.

— Вы хотите сказать, что я росла… здесь?

— Твоя кроватка стояла в будуаре. Утром ты перелезала через решетку и скреблась в мою дверь. А когда ты вернулась к родителям, у тебя появились другие привычки, и ты забыла про первые свои годы, что совершенно естественно. Да мы никогда и не говорили с тобой об этом.

— Странно, бабушка, что я узнала все это только сегодня… — Она нахмурила брови. — Как раз сегодня! Когда я вошла сюда давеча, я вдруг подумала: ну почему мне так хорошо, так уютно здесь, на втором этаже, в вашей комнате?

Госпожа Шамплер откинулась к спинке кресла, устремив взгляд на лицо своей внучки.

— Думала ли ты когда-нибудь о своем будущем, Доми? О чем ты мечтаешь?

Ответ последовал молниеносно:

— Я хотела бы стать похожей на вас и делать то же, что вы, бабушка.

Госпожа Шамплер улыбнулась.

— Я делала то, что делала бы любая на моем месте.

— А Розелия говорит другое.

— Розелия — балаболка. Не стоит обращать внимания на то, что она говорит.

— Не ругайте ее. Это она рассказала мне о всех трудностях первых лет на Черной речке, о беспримерной стойкости вашей во время отлучек деда, о вашем мужестве, когда вспыхивали эпидемии, и сегодня я, как никогда, восхищаюсь… — У Доминики дрогнули губы, она на мгновение умолкла, потом подняла голову. — Восхищаюсь, как вы неколебимы в своем ожидании…

В наступившей вдруг тишине с берега донеслись звуки рожка — там трубили сбор. Розелия постучалась в дверь, просунула было в щелку свое улыбающееся лицо и скрылась снова.

— Любя тебя, я должна бы желать тебе легкой жизни, Доми. Но легкость размягчает, изнеживает. Мы проявляем себя в полной мере только в борьбе с препятствиями.

Доминика кивнула.

— Я не хочу быть никчемной пустышкой.

«Год назад, говоря такие слова, она непременно топнула бы ногой, — подумала госпожа Шамплер. — А теперь она произносит их строго, придавая им важный смысл, будто бы вынося приговор». Нагнувшись, она положила руку на колени девушки.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, детка.

Доминика спустилась с первым ударом колокола, созывающего на завтрак. Госпожа Шамплер подошла к туалетному столику и пригладила щеткой волосы, растрепавшиеся на висках. «Лейтенант, сколько времени мне понадобится, чтобы я угадала твои желания, не упуская при этом из виду своего долга ни перед нею, ни перед всеми прочими, ни перед нашим поместьем…»