Фелисите с живым интересом слушала рассказ лейтенанта об экспедиции на Молукки. Описав все опасности путешествия, не утаил он и радости от успешного завершения дела. Затем перешел к истории про захваченного испанцами царя Хальмахеры, выразившего глубокую благодарность Пуавру, который, использовав весь свой авторитет, добился смягчения его участи. Лейтенант не скрывал своего восхищения личностью Пьера Пуавра, отличавшегося предприимчивостью и редким упорством.

— Корабль наш так потрепало во время штормов, что два офицера и кое-кто из матросов решили его покинуть. Даже и сам капитан хотел с полдороги вернуться на Иль-де-Франс, но Пуавра нельзя было уломать. «Нет, — говорил он, — нет, ни шагу назад, пока на борту есть вода и рис!» Я его поддержал. Не будь он столь непреклонен, мы не имели бы гордого удовольствия передать сегодня Верховному совету добытые нами ценные саженцы.

Письма, все еще не распечатанные, лежали на столике рядом с бокалом пунша.

«Определенно, они не от женщины», — подумала Фелисите.

Когда после ужина все разошлись по комнатам, она услыхала звук щелкнувшего замка и удаляющихся шагов. Она знала, что лейтенант, как все старшие офицеры, имел пропуск, который давал ему право ходить по улицам после отбоя. Однако ей было известно и то, что ночью иные дома превращались в притоны, куда заманивали клиентов девицы легкого поведения. Прежде-то лейтенант не раз и не два приходил домой на рассвете. Заслышав его шаги, она насмешливо улыбалась и, повернувшись на другой бок, засыпала снова. Но в этот вечер, только вообразив себе лейтенанта в одном из таких злачных мест, о коих если и говорят, то намеком, с лукавым подмигиваньем, Фелисите ощутила что-то похожее на дурноту. Она даже мысли не допускала, чтобы другая женщина, молодая, красивая, с обнаженной до неприличия грудью, могла слушать рассказ про Молукки с тем же, что и она, неослабным вниманием и вся находясь во власти этого чудного строгого голоса… Да она просто чувствовала себя обокраденной!

За оградой порта несли караул часовые, и время от времени раздавалась в ночи их громкая перекличка.

Жизнь пошла, как и год назад, уже привычным порядком, но после первого вечера между Фелисите и Брюни Шамплером возникла некоторая неловкость. Из своего путешествия лейтенант привез большие отрезы шелка и кисеи, резные шкатулки, безделушки из черного дерева и слоновой кости, восточные ковры. Все эти сокровища Неутомимый сложил в комнате своего господина.

Фелисите теперь виделась с лейтенантом только за общим столом, когда он обедал дома. Ночью она часами боролась с жестокой бессонницей, а засыпала, едва лишь на мостовой зазвучит его поступь, которую она отличала от всякой другой. Утром ей было трудно подняться с постели, и целый день бродила она как сонная муха, разбитая и скучающая. Она похудела, и господин Эрри уже стал поговаривать, что недурно бы ей сменить обстановку и погостить в «Грейпфрутах».