Приехавших на следующий день супругов Арну девушка приняла у себя. Лейтенант покинул дом еще накануне, сразу после того, как пообещал ее не бросать, и никто его целых три дня не видел. Исчез и Неутомимый.

Госпожа Арну заливалась слезами и плохо скрывала свое удивление перед выдержкой Фелисите.

— Ты поедешь с нами, дитя мое, — без конца твердила она.

И втихомолку делилась с мужем:

— Я ни за что не оставлю ее в Порт-Луи, здесь столько всяких соблазнов!

Сердце Фелисите оттаивало от этой неиссякаемой доброты, но все же она понимала, что ждет от будущего чего-то совсем другого, и унылое прозябание в «Грейпфрутах» под опекой друзей отца отнюдь не снимает проблемы. Для нее наступала решительная минута. Истекшие дни и часы были всего лишь кратким периодом колебаний, вслед за которым жизнь приобретет иной, новый смысл. Она в этом не сомневалась. К планам супругов Арну Фелисите проявляла такое хмурое безучастие, словно они ее лично никак не касались.

На третий день к вечеру появился Неутомимый. Он сообщил, что скоро придет хозяин, и тот действительно припожаловал через четверть часа. Казалось, он загорел, но одет был продуманней, чем обычно. Из-под пурпурного сюртука виднелся белый жилет с золотым шитьем, канифасовые штаны облегали ноги, а туфли с пряжками и треуголка были тщательно вычищены. Фелисите представила лейтенанта своим друзьям на веранде, где все и уселись. Она гордилась его уменьем держаться, его учтивостью и была уверена, что он произвел на супругов Арку самое хорошее впечатление. Но после получасового разговора, во время которого собеседники, явно думая о другом, спотыкались на каждой фразе, лейтенант решился на то, что Фелисите потом назвала «государственным переворотом». Внезапно он очень твердо сказал, что пришел повидаться с Фелисите с намерением и надеждой поговорить с ней наедине, без свидетелей, и уповает на благосклонность как самого господина Арну, так и его супруги.

— Это, может быть, не совсем прилично, — робко заметила госпожа Арну, — и мой муж был бы только счастлив служить здесь посредником.

— Прилично или неприлично, но я сам поговорю с Фелисите, — ответил лейтенант.

— Эрве, этот господин…

Но господин Арну, улыбнувшись, ее перебил:

— Ах, Софи, оставь ты этих детей! Не хочешь пройтись по набережной?

По прошествии многих лет Фелисите вспоминала, что «государственный переворот» ни в малейшей степени ее не встревожил. Она не всегда бывала согласна с образом действий своего мужа, что не мешало ей восхищаться каждым принятым им решением, каждым его начинанием. В тот вечер, когда он задумал поговорить с ней, она и понятия не имела, какой он выберет путь, но была уверена, что пойдет по нему, куда бы тот путь ни вел.