Поцеловав бабушку, Доминика направилась к зеркалу в дальнем конце гостиной. Она знала, что очень похожа на госпожу Шамплер, переняла у нее даже кое-какие жесты, эту манеру в решительные минуты вскидывать голову и выставлять вперед подбородок. В зеркале отражались ее отец, дядя Тристан и Кетту, которые разговаривали, стоя у двери. Мать и тетя Элен, подойдя друг к другу, по-видимому, обменивались равнодушными комплиментами. Доминика вернулась к бабушке и, как обычно, присела на подлокотник ее кресла. И обе тотчас заговорили о белой кобыле, которая разродилась в то утро хорошеньким жеребенком.

— Прежде чем переодеться, я сбегала на него посмотреть, — начала Доминика.

Но сразу умолкла, и ей показалось, что больше она никогда не сможет ни встать, ни сделать хотя бы шаг, и все окружающие заметят ее растерянность. Она видела, что ее бабушка поднялась навстречу гостям и протянула руку контр-адмиралу де Серсею, потом его офицерам. Слышала, как лейтенант Легайик, поклонившись, сказал старой даме:

— Позвольте поблагодарить вас особо, сударыня…

И лишь тогда, когда гости приблизились, чтобы раскланяться с прочими домочадцами, она неожиданно для себя очутилась около бабушки, совершенно прямая и улыбающаяся, как и подобает воспитанной девушке.

— Издали этот дом, весь в огнях, выглядит очень величественно, — сказал контр-адмирал. — Я это заметил, когда поднимался на вашу скалу по каменной лестнице.

— Нынче таких не строят, — ответила госпожа Шамплер, — о чем можно лишь сожалеть. Сегодня на это ушло бы целое состояние. А шестьдесят пять лет назад достаточно было взять в руки топор и вытесать потолочные балки и доски, не раскошеливаясь. Самые лучшие породы деревьев пошли на Белый Замок, вот он и стоит по сю пору, бросая вызов годам.

Как только гости расселись, вошел с подносом Смышленый.

— Желаете водочки, пуншу? — спросила у контр-адмирала Элен.

Пламя свечей метало яркие искры в ее белокурые волосы, но желтое платье, наоборот, потускнело, поблекло. Офицеры были в парадной форме, и никто бы не догадался, что они уже десять дней находятся в состоянии боевой готовности.

Лица начали оживляться, завязывались разговоры. Доминика пока еще молчаливо ловила отдельные фразы и медленно овладевала собой. Она уверяла себя, что знала, знала всегда: лейтенант Легайик придет в Белый Замок и будет сидеть в этом кресле.

— Да, — говорил он Кетту, сидевшему рядом с ним, — я участвовал в трех кампаниях с капитаном л’Эрмитом. Первая на фрегате «Сена» у берегов Норвегии, вторая — на «Доблести» в Индии, третья — вот эта…