В работе нет недостатка. К тому же, нужно компенсировать отсутствие значительной части членов Комитета, посланных в миссии далеко от Парижа, как и многие другие члены Конвента. Кутон отправляется в свою родную Овернь, Колло д'Эрбуа подавляет лионское восстание, Сен-Жюст и Эро Сешель наблюдают за эльзасской границей, Жанбон Сент-Андре и Приёр из Марны инспектируют Бретань… Таким образом, в октябре сто сорок представителей находятся в армиях и департаментах, чтобы наладить или восстановить доверительные отношения с Парижем, следить за верностью генералов и администраторов, исполнением законов, усилением обороны. Брат самого Робеспьера был послан на Юг, а его старший брат внимательно следит за его усилиями, чтобы воодушевить Итальянскую армию и восстановить порядок в волнующемся Провансе.

И всё же, Робеспьер далёк от того, чтобы быть самым активным в комитете; Карно, Барер, Приёр из Кот-д'Ор и Ленде более усердны в этом и составляют больше постановлений. Но он занимает здесь особое место. Он обязан этому своей славе, которая несоизмерима со славой его коллег; его имя, начиная с Учредительного собрания, возбуждало такие страсти! Бийо-Варенн свидетельствует: "Когда он пришёл в Комитет общественного спасения, он был уже самым важным существом во Франции. Если бы меня спросили, каким образом он сумел приобрести такое влияние на общественное мнение, я бы ответил, что это было достигнуто путем подчеркивания самых строгих добродетелей, безусловным самопожертвованием, самыми чистыми принципами […]"[272]. Барер также признаёт его харизму, и называет его "титаном Революции". Более того, Робеспьер продолжает оставаться одним из великих ораторов Якобинского клуба, где его моральный авторитет огромен; здесь он весьма регулярно берёт слово: тринадцать раз в сентябре 1793 г., четыре в октябре, тринадцать в ноябре, двадцать в декабре. Его голос слышится у Якобинцев, но также в Собрании, где он чаще высказывается от своего имени, чем от имени Комитета.

Робеспьер считается гораздо большим, чем его "двенадцатая часть власти". Его первые большие доклады ещё усиливают его известность, особенно в международном масштабе, так же, как и его авторитет. По его анализу картины республики, истинной обличительной речи против английской политики, "Чрезвычайные новости" Лейда утверждают, что он со своими сторонниками управляет страной: "Его поведение в Якобинском клубе, забота о том, чтобы он не расточал своих речей, чтобы произвести наибольшее впечатление в интересных случаях, своего рода благоговение, с каким встречают его мнения, всё указывает на то, что он руководит великими операциями, ничего важного не декретируется и не предлагается без его согласия, и что Бареры, Бийо-Варенны, Сен-Жюсты, Жанбоны Сент-Андре только младшие руководители". То, что журналист сгущает краски, здесь неважно. То, что имеет значение, это персонализация власти, которая в Англии, Голландии и других местах закрепляется в прессе и министерских кабинетах. Перевод на множество языков и широкое распространение доклада от 17 ноября (27 брюмера), затем ответа Робеспьера на манифест союзных королей против Республики (5 декабря-15 фримера) упрочивают этот образ.