Четвертую ночь в иглу я провел в гораздо более комфортабельных условиях, чем две предыдущие, и на следующее утро проснулся, хорошо выспавшись и со свежими силами. Оглянувшись на путь, которым мы шли, я был потрясен, увидев, что весь лед унесло в море. В этом я вскоре еще раз убедился, взобравшись на вершину горы за нашим иглу, и испытал чувство глубокой благодарности к провидению, избавившему нас от гибели.

Днем я решил пройтись по берегу, а оба эскимоса отправились на промысел тюленей. Они возвратились ночью с превосходной добычей. Мы приготовили замечательный ужин, который оказался весьма кстати, ибо взятое мною продовольствие было уже израсходовано, оставался лишь маленький неприкосновенный запас на случай болезни.

На следующий день, 15 июля, Эбербинг и Кудлу опять отправились с нартами и собаками на охоту, а я изучал окрестности.

Во время своих скитаний мне, к счастью, удалось уберечь лицо от сильного обморожения, ибо я захватил с собой карманное зеркальце Тукулито. Я попросил хозяйку одолжить мне его, зная, как необходимо человеку, оказавшемуся одному в этих краях, иметь «детектор» обморожений. Захватить зеркальце в подобных случаях равносильно тому, что идти со спутником.

Эту ночь я провел один с Тукулито и Пьюнни, третьей женой Угарнга. Она переселилась к нам в иглу, чтобы поддержать компанию, пока не вернутся мужчины. Был сильный мороз, температура упала до —57° F. Обычно я спал между Эбербингом и Кудлу, но, раз они ушли, мне пришлось спать в общей постели с женщинами, завернувшись в меха и одеяла. В начале ночи ноги мои совсем замерзли. Я пытался как мог их отогреть, но безуспешно. Тут же до моего слуха донесся приятный низкий голос:

— Вы замерзли, м-р Холл?

— Ноги совсем окоченели, и никак не могу их согреть.

Мгновенно Тукулито, от которой меня отделяла Пьюнни, спавшая между нами, спрыгнула к подножию лежанки, быстро схватила меня за ноги и притянула их к себе. Но мое оскорбленное целомудрие тотчас примирилось с этим поступком, когда женщина воскликнула:

— У вас ноги как лед, их надо согреть по-иннуитски.

Затем Тукулито быстро заняла место под своими мехами, переплетя свои горячие ноги с моими ледяшками. Вскоре тот же музыкальный голос спросил:

— Как, ногам лучше?

— Да, премного вам благодарен, — ответил я.

— Так и держите их там, где они сейчас, — сказала она. — Спокойной ночи, сэр.

Остальную часть ночи моим ногам было не только тепло, но и жарко. Проснувшись утром, я увидел три пары теплых переплетенных ног и с трудом мог разобрать, какие из них мои.

Эбербинг и Кудлу возвратились лишь к вечеру следующего дня, принеся немного черной кожи и кранга[121]. К этому сводилась вся их добыча, и ту они взяли из тайника, заложенного прошлой осенью эскимосами, когда наше судно стояло в заливе. За неимением лучшего нам пришлось этим питаться, и за ужином я с удовольствием уплетал мороженую сырую кожу.