Раздевалка находилась в цокольном этаже здания рядом с тем коридором, где размещались средние классы. Несколько потертых каменных ступеней вели из коридора вниз, туда, где я восемнадцать лет назад так упорно ждала прихода Конрада. Меня тогда нашли уборщики. Было уже шесть часов вечера, но я по-прежнему сидела, подтянув к подбородку коленки, в одном из пустых школьных шкафчиков. И уборщица – женщина по имени Пэт – угостила меня шоколадным батончиком «Фрай». Я приняла угощение молча, не улыбаясь и в упор глядя на нее расширенными от ужаса глазами. Пять кубиков темного шоколада с начинкой – маленькое лакомство, которым она собиралась побаловать себя после работы. Я помню, что оставила ей кофейный кубик.

Эта сцена до сих пор ясно стоит у меня перед глазами. По-моему, я даже вкус того шоколада помню. Я тогда нечаянно откусила вместе с шоколадом кусочек фольги; ощущение было на редкость неприятное – по зубам словно ударил разряд статического электричества от радиоприемника. Я и сейчас отлично помню это ощущение. Но тогда, восемнадцать лет назад, воспоминание об этом показалось мне каким-то чересчур реальным; настолько же реальной кажется порой выдуманная тобой история, которую ты уже рассказывала так много раз, что уже и сама начала верить, что это и впрямь было на самом деле.

Многие мои воспоминания – это просто запомнившиеся мне фотографии и газетные статьи, а также то, что я слышала от разных людей. Только можно ли доверять подобным «воспоминаниям»? Моя память постоянно пытается разобраться в разных загадках и несовпадениях. Мистер Смолфейс; Эмили Джексон; позднее солнце, светившее в окно школьной раздевалки; вкус того шоколадного батончика – все это теперь казалось мне похожим на реальные воспоминания. Но стоило мне их коснуться, и они бессильно опадали, точно безжизненные бумажные куколки. Уверенности не было ни в чем; ничто не казалось мне безопасным. Я чувствовала себя ребенком, попавшим в сказку и окруженным ходячими статуями.

Вот какие мысли бродили у меня в голове, когда я спустилась в раздевалку и навстречу мне выплыл удивительно знакомый запах: пахло футбольными бутсами, каким-то дезинфектантом, пылью и дезодорантом «Линкс»; а надо всем этим царил противный, густой и сладковатый, запах пота, свойственный всем мальчишкам в мире. У мальчиков-подростков и впрямь запах весьма специфический; должно быть, сказывается крайне высокий уровень тестостерона. Вот и сейчас, после окончания триместра, когда буквально каждый сантиметр школьного помещения был отмыт и продезинфицирован, этот запах по-прежнему висел в воздухе; казалось, он сумел впитаться даже в каменные стены школы, даже в штукатурку.