Воспоминание, казалось, было уже совсем близко; так близко, что я почти чувствовала его вкус. Зеленая дверь. Яркий, ослепительно яркий свет. Запах краски, дерева и дыма. Темные облака на небе. Радуга. Стоны и рычание, доносившиеся из водопроводных труб. Нечто большое и темное, спускающееся по лестнице. Моя рука, сжимающая маленький красный портфельчик. Громкий звук, словно что-то захлопнулось – может, дверь? Чей-то голос, ласково уговаривающий меня: А теперь будь хорошей девочкой и подожди здесь. А о том, что ты нас видела, вообще забудь, ясно?

Чей это был голос? Какого-то мальчика. Но это воспоминание моя память не желала выпускать на волю. А вот туфли его я хорошо помнила – черные, с порванными шнурками. Типичные школьные туфли под конец летнего триместра; насквозь пропылившиеся и изношенные – еще бы, в них целый год играли в футбол на школьном дворе и лазили по деревьям, их мысками поддевали чуть ли не каждый камень на дороге, а уж гуталина и щетки эти туфли не видели с осени, с начала учебного года. Они почти полностью утратили форму, а спереди были ободраны до серого цвета. Но это ни в коем случае не могли быть туфли Конрада: у Конрада, как и у меня, туфли были новые. Мать никогда бы не позволила ему ходить в школу в грязных дешевых туфлях.

Я так и подскочила. Да ведь это же подсказка! А может, и ключ к разгадке. Вот уж и впрямь неожиданный дар из прошлого. А что, если это были туфли Милки? Или Фэтти? Или даже Доминика? От этих мыслей меня даже слегка зазнобило. Друзья Конрада всегда утверждали, что в тот день сразу после школы пошли домой. Но ведь в это время их родители были еще на работе. И дети запросто могли солгать. Один из них точно солгал. И мысль о том, что Доминик, возможно, был тогда рядом с Конрадом, показалась мне вдруг невероятно правдоподобной. Почему, собственно, Доминик выбрал именно меня? Почему он всегда так старался меня защитить и был как-то чрезмерно заботлив? Может, это было связано с потребностью хоть как-то искупить некую вину?

Над головой у меня вдруг послышались легкие шаги – словно кто-то пробежал по двору. Я выглянула в окно. На дворе никого видно не было. Напротив окна виднелась лишь тяжелая стена громадного здания школы, сейчас покинутой своими учениками. Внезапно запах застарелого пота, футбольных бутсов и влажной штукатурки, царивший в раздевалке, показался мне тошнотворным. Никакой зеленой двери здесь нет, поняла я. И никогда не было.