– Садитесь, – тихо сказал Кирилл стоявшим до сих пор девушкам.

Анна подняла глаза и спросила:

– Кирилл Петрович, вы тоже считаете, что распущенные волосы – это вульгарно? Мне кажется, – добавила она, – они нам завидуют. Просто завидуют.

Озеров ответил не сразу. Ему ничего не стоило сказать, что он так не считает, что к ним только что пришла женщина с расстроенными нервами, до безумия уставшая от того, что вынуждена ежедневно повторять одно и то же, и решившая, что только соблюдение правил может воспитать в них «успешных людей».

Озеров не мог говорить двусмысленно о других учителях при школьниках, потому что этим лишил бы своих коллег авторитета, каким бы этот авторитет ни был. Во-первых, таким образом можно было посеять вражду и отягчить и без того нелёгкий труд людей, с которыми работал; во-вторых, испортить впечатление о предмете, которым мог бы заинтересоваться ученик в будущем. Ну а в-третьих, он и сам постоянно зависел от репутации, которую создавали дети, и не исключено, что один нелепый слух со стороны коллег мог пустить насмарку месяцы работы.

Вместе с тем его задачей оставалось продолжать урок и остановить шум и возмущение, которые продолжали нарастать.

Он провёл ладонями по лицу, словно смывая усталость. Но это не помогло.

– Вульгарно? Нет, это не вульгарно. Думаю, это красиво.

– Тогда почему же… почему же… – брови Анны поднялись, и нижняя губа снова задрожала. – Красиво?

– Может быть, потому, что это слишком… привлекательно? – Озеров старался говорить спокойно, но ученики чувствовали, что он взволнован и переживает. Он понимал, что Маргарита Генриховна в чём-то права, не по форме, конечно, но по сути, и пытался найти аргумент вместе с ними, найти возможность примирить их.

– Но разве это плохо? Уже плохо быть привлекательной? – спросила Мучкина, выпучивая глаза.

– Послушайте, красота – это очень серьёзное оружие. Никто не достаёт без надобности нож, особенно если не умеет им пользоваться.

– По-вашему, мы должны быть как монахини? В этом ничего такого нет – в волосах.

– Если в этом ничего нет, то почему вы вспомнили про монахинь, которые прячут волосы? Почему среди многочисленных народов и культур так распространены платки, шали и головные уборы, скрывающие длинные локоны?

– Что в них такого, в волосах? – спросил ученик с последней парты, сидевший весь урок с видом сомнамбулы.

– Вот! – воскликнул Озеров радостно, разрезав воздух ладонью, как плетью. – Вот вопрос, на который мы должны себе ответить!

Он почувствовал необыкновенный прилив сил. В классе началось оживление.