– Я слышала, что молодых самцов выгоняют из семьи, как только у них начинает расти грива, – добавила Тамара, щурясь. Рядом с ней пустовало место. Мурата уже несколько дней никто не видел в школе.

Озеров кивнул.

– Табаксу бы уже выставили из дома, – вставил Каштанов, гогоча.

Андрей Штыгин давно тянул руку:

– Вы что же, считаете, мы произошли от зверей?

– Моё дело привести вам факты – вы сами делаете выводы.

– А как думаете вы? Ну, вы сами.

– В человеке много звериного: в его строении, биохимии, повадках. И в этих греках на фреске. К счастью, многим из нас дан шанс жить по-человечески.

– И что для этого нужно?

Озеров приблизился к опасной черте. Обсуждать эти вопросы стоило, но они имели слишком много толков. Он всё же сказал серьёзно:

– Нужно не потерять чувство юмора, милосердие, веру в Бога. Это единственное, что отличает нас от животных. Отмечу, что под чувством юмора я подразумеваю умение смеяться над собой, а под верой в Бога не религиозность, но хотя бы элементарное понимание того, что вся природа вокруг создана не нами. В остальном – даже наличие справедливости у животных доказано на опытах, где одним капуцинам давали сладкий виноград, а другим безвкусный огурец. Не получившие лакомства выражали свой протест, кидая в экспериментаторов едой и раскачивая решётку. Вы слышали, что у животных есть инстинкты, а у нас нет? Отчасти это так. У нас нет готовых программ поведения, и нам всему приходится учиться.

– Один мой друг, атеист, – сказал Андрей, убирая в сторону мешавшую ему чёлку и глядя своими горящими глазами, – говорит, что человек всё в своей жизни контролирует сам.

Озеров не успел ответить. Тамара сказала за него:

– Пусть твой друг прикажет хотя бы одной клетке своей кожи перестать вырабатывать белки или пусть кровь бежит по его сосудам в том направлении, в котором он хочет. Раз он всё контролирует самостоятельно, он может даже попытаться остановить своё сердце волей ума, но не думаю, что это будет ему полезно. Возможно, он также управлял процессом своего рождения на свет и знает, когда умрёт?

– Нет, – вяло повернулся к ней Андрей и, не замечая, потрогал пальцами разбитую губу. – Вы же сказали: мы появились из одной клетки, и тут же говорите о Боге.

– Не понимаю, как одно другому мешает, – спокойно ответил Кирилл и повернулся к доске, чтобы начать давать основной материал, к которому так долго подводил.

Но начать так и не получилось.

Скрипнула дверь, и тяжёлая женская фигура в лиловом мгновенно пересекла класс и встала у всех на виду. Учащиеся молча поднялись, глядя на перекошенное лицо Маргариты Генриховны.