Однако чистота раннего ислама, в котором использование образа человека в священных изображениях осуждалось, явно обладала пугающей притягательностью. На соборе, который назвали Пято-Шестым, в Константинопольском императорском дворце в 692 г. в очередной раз запретили проведение упорно не поддающихся уничтожению языческих ритуалов: уличных маскарадов, представлений с дикими животными, жрецов на ипподроме, женские танцы на улицах, переодевание мужчин в женщин и наоборот, взывание к Дионису, а также прыжки через костер{488}. Пора было византийцам взяться за ум.

А мусульманская диаспора, зародившаяся, разумеется, в обществе, где господствовала античная культура, тем временем снимала в Византии сливки. Мозаики в Большой мечети в Дамаске (в 705–715 гг. перестроенной мусульманскими правителями династии Омейядов из церкви Иоанна Крестителя), с которых в проходы свисают жемчуга, использовали не только мотивы доисламской, арабской поэзии, но и византийские примеры{489}. Византийские мастера украсили мечеть золотой мозаичной плиткой, которую прислал Юстиниан II. План самого Дамаска был задуман как мини-Константинополь. Омейяды строили собственный город в Сирии, ориентируясь на город на севере, который они так жаждали захватить (желание, вполне объяснимое разочарованием после неудачной осады Константинополя в 717–718 гг.){490}.

На создание Голубого Корана, написанного куфическим письмом золотыми и серебряными буквами на выкрашенном индиго пергаменте, мусульман вдохновил пример византийцев – ведь в Византии представители власти и духовенства писали на пурпурной бумаге{491}. Некоторые утверждают, что узоры на филенках из слоновой кости из резиденции Аббасидов в Хумайме напоминают резьбу на византийском стуле «Градо» (возможно, из Константинополя){492}.

Резьба по слоновой кости – одно из ремесел, которым охотно занимались в христианском городе{493}. Были обнаружены изречения Менандра, аккуратно вырезанные на черепках гончарных изделий на арабском языке (хотя их приписывали Гомеру). Ученые с юга поддерживали страсть константинопольцев к учению – именно эти ученые под покровительством Аббасидского халифата в середине VIII в. перевели множество текстов той эпохи, а потом приступили и к переводу Корана на греческий язык.

Византийских ремесленников пригласили для украшения Купола Скалы в Иерусалиме{494}. Так что отныне существовал не один «Город», требовавший невероятных энергетических затрат, а получившие свежие силы города в новом мусульманском мире{495}.

И с точки зрения веры, культуры, Божьего покровительства и огневой мощи возникал вопрос: кто за кем идет?