Ничего не поделаешь: все, что не подходило под категории «буржуазия» и «пролетариат», в соответствие с классовым подходом попадало в безразмерную категорию «мелкой буржуазии», которая к тому же приобрела оттенок одиозности. Так, когда Альбер Матьез выступил с осуждением «Академического дела» и превращения историков в «слуг» режима, возмущенные советские коллеги в ответ обозвали его «типичным представителем» мелкой буржуазии.

Матьез, в свою очередь, потребовал разъяснения, что такое «мелкая буржуазия»[1116].

После избавления вместе со сталинщиной от самых жестких выражений классового подхода понятие «революционной демократии» стало вытеснять «мелкобуржуазность». Наиболее последовательно это сделал Манфред, оппонент Сытина, но и соратник Алексеев-Попов отказался в применении к якобинскому блоку категории «мелкая буржуазия» в пользу «низы буржуазии» (соответствующий термин тоже был найден в сочинениях Ленина).

Сытин с этим решительно не соглашался, полагая, что отказ от использования такой категории ведет к отказу от классового подхода. Тема «мелкобуржуазности» буквально преследовала его. Сужу по письмам и тем разработкам, которые он присылал мне еще в начале 1970-х в связи с проблематикой якобинской диктатуры. И в 90-х, по свидетельству И.Л. Зубовой, в связи с проблематикой современного капитализма продолжал заниматься определением мелкой буржуазии как особого класса, отличного от буржуазии в целом.

Аналогичным было углубление в тему «предпролетариата». Сытин считал такое углубление необходимым для полноценной характеристики «бешеных». Не успев еще прийти в себя после болезни, Сытин берется за эту тему: «Сижу помаленьку над историографическим обзором о составе французского предпролетариата в XVIII веке. Я ведь в начале 60-х годов собрал огромный материал о классовой структуре французского общества накануне и в годы революции. У меня большая картотека о составе той же буржуазии, в которой отражена практически вся основная французская и наша литература. Я этот материал когда-то для предреволюционного периода даже обобщил и набросал (страниц 80 машинописных)[1117]. Но все это украшает мои же книжные полки»[1118].

Думаю, увлечение подобными «вспомогательными сюжетами» и в немалой степени помешало Сергею Львовичу завершить в 1970-х годах монографию о «бешеных». Впрочем, могут быть и другие объяснения. Например, замечание того же времени: «Одной французской революцией не проживешь. Я в этом давно убедился. Пока я занимался даже в рамках революции “бешеными”, очень многого не мог уловить»[1119]. Потому-то Сытин очень приветствовал мои занятия Третьим миром.