— Кто эта женщина? — спросила я у Бадрии, когда мы вышли из зала.

— А, та, что сидит рядом с тобой? О, это Замаруд Баракати. Смотри держись от нее подальше. Она одна из тех, — наклоняясь к моему уху, шепотом добавила Бадрия, — с кем нам не велено общаться.

— Почему? Что с ней не так? — не поняла я.

— Вечно создает проблемы и лезет куда не надо. Видела, что она вытворяла сегодня? Как вообще можно так себя вести! Этой женщине еще повезло, что ее не приговорили к сангсару! — выпалила Бадрия.

Забивание камнями! Я содрогнулась, невольно вспомнив историю бабушки Шекибы.

Но, насколько я могла понять, Замаруд не делала ничего такого, что не делали бы другие парламентарии. Точно так же, как и собравшиеся в зале мужчины, она подняла руку и попросила слова. Однако выслушать ее почему-то никто не захотел. Я заметила: многие закатывали глаза и устало вздыхали, едва услышав просьбу Замаруд.

Мы миновали пропускной пункт и вышли на улицу. Наши охранники, едва приметив нас, оживилась: Маруф открыл дверцу джипа, а Хасан уселся на водительское место и завел двигатель. Тут мимо нас прошла Замаруд. Ее негодование явно не утихло — она шагала так быстро, что ее собственные охранники едва поспевали за ней. Замаруд напомнила мне тетю Шаиму — единственную известную мне женщину, которая осмеливалась разговаривать с посторонними мужчинами, не членами ее семьи. Интересно, как отнеслась бы моя тетя к Замаруд? Скорее всего, они бы отлично поладили. Я улыбнулась, представив их — вот уж точно, они заставили бы выслушать себя этих закатывающих глаза парламентариев.

Но то, что мне довелось увидеть в первый день, было только началом. На каждом заседании, пока мы обсуждали кандидатуры членов правительства, представленные президентом, Замаруд неотступно требовала слова. Когда ей все же позволяли выступить, она разъяренной кошкой накидывалась на очередного кандидата, засыпала его вопросами, требовала представить подробную программу действий. И каждый раз неугомонная Замаруд не уставала повторять, что кандидаты выбраны не по профессиональным качествам, а по совершенно иным мотивам: один из них — зять президента, другой — сын школьного друга президента. Кроме того, она отмечала, что среди кандидатов нет людей, представляющих разные этнические группы. А это очень важно для Афганистана, иначе страна снова, в который раз распадется на части.

К концу первой недели нашего пребывания в Кабуле я страшно соскучилась по сыну. Стоило мне закрыть глаза, и я видела его личико, круглые щеки, кудрявые волосы или начинала думать, чем сейчас занят Джахангир. Наверное, гуляет по двору, крепко вцепившись в палец идущей рядом Джамили. Мне хотелось услышать его голос, произносящий «ма-фа» вместо пока еще не поддающегося его маленькому языку «мама-джан».