— Сначала поднялась температура. Он весь горел. Все тело, от макушки до пяток, — наконец заговорила Джамиля.

Она пыталась сбить жар, опуская мальчика в прохладную ванну. Потом начался понос, и он стал жаловаться на боль в животе. Тогда Джамиля сообщила Абдулу Халику. Тот, увидев мечущегося в лихорадке ребенка, позвал Гулалай-биби. Старуха приготовила бульон, щедро приправленный чесноком и травами, чтобы, как она говорила, изгнать болезнь из тела. Но мальчику стало еще хуже. На четвертый день на животе у него появились красные пятна. Джамиля снова пыталась окунать его в прохладную воду. Когда Джахангир перестал плакать и жаловаться на боль в животе, она решила, что дело пошло на поправку. Джамиля думала, что еще пара дней — и мальчик встанет на ноги, а к нашему возвращению из Кабула и вовсе будет здоров.

Мы обе плакали. Джамиле то и дело приходилось делать паузы, чтобы собраться с силами и продолжить рассказ. Вот и теперь она замолчала и взглянула на меня. Я кивнула: продолжай. Мне надо было знать правду.

К вечеру Джамиля поняла, что мальчик начал бредить. Он больше не откликался на свое имя, смотрел в пространство остекленевшим взглядом и махал руками, словно отгоняя невидимых насекомых. Джамиля снова позвала Абдула Халика.

— Никогда прежде, — сказала она мне, — я не видела нашего мужа в такой панике.

Один взгляд на сына — и он пулей выскочил из дома и стал кричать водителю, чтобы тот подогнал машину к воротам. Потом вернулся, взял Джахангира на руки и качал, пока Джамиля торопливо собирала в сумку кое-какие вещи мальчика и воду в дорогу. Не успела она и глазом моргнуть, как джип вылетел со двора и умчался, только пыль столбом.

Дальше Джамиля не хотела продолжать. Я взяла ее руку в свою. Она порывисто вздохнула и заговорила.

На следующий день они вернулись. Лица у всех были чернее ночи. Джамиля выбежала навстречу. Абдул Халик взглянул на нее и, не сказав ни слова, ушел к себе.

— Он плакал, — сказала Джамиля. — Я никогда не видела его таким. А доктора… Никогда бы не подумала, что они окажутся бессильны помочь. Мальчик был слишком слаб. Они сказали, что это какая-то кишечная инфекция. Ужасно! Ему сделали укол, поставили капельницу, но было уже слишком поздно… Думаю, это был его насиб. — Джамиля проговорила сквозь слезы: — Прости меня, Рахима-джан, прости меня. Я не поняла, что он так сильно болен. Ему даже стало немного лучше, я думала, что все обойдется…

— Почему же вы раньше не отвезли моего сына в больницу? Почему ждали столько дней? — спросила я, понимая, каково сейчас Джамиле. Но мне было не до жалости. Я хотела знать, можно ли было спасти Джахангира. Хотела знать, кого мне винить в смерти сына.