Пройдут недели, прежде чем этот разговор принесет мне утешение. А пока я сохраняла в сердце слова Джамили. До той поры, когда мое сердце исцелится настолько, что я смогу поверить: Джахангир чувствовал мои объятия, мой маленький сын не ощущал себя одиноким и покинутым — таким, какой я стала теперь.

Глава 55 ШЕКИБА

Глава 55

ШЕКИБА

Шекиба подмела пол в гостиной и выбила ковры, вытаскивая их во двор один за другим. Прошлой ночью она вздохнула с облегчением, когда Асиф ушел, так и не притронувшись к ней. По крайней мере, пока не притронулся. Мысли ее мужа были сосредоточены на одном: как справиться с мучающими его угрызениями совести. Странно, но в его словах, когда он говорил о Бинафше, в самих интонациях Шекиба уловила то, с чем до сих пор ей не приходилось сталкиваться: этому мужчине была не безразлична судьба доверившейся ему женщины. Возможно, первое впечатление об Асифе как о человеке добром, которое сложилось у Шекибы после их встречи в саду, было не так уж далеко от истины. Конечно, ей предстоит еще многое узнать о своем муже, но, во всяком случае, сердце у него, кажется, есть.

После ухода Асифа остаток ночи Шекиба провела в раздумьях, пытаясь сложить кусочки головоломки в единое целое.

«„Остановить их было невозможно“ — так он сказал. Значит, он не мог предотвратить казнь Бинафши, но смог предотвратить мою. Как? Каким образом он убедил Хабибуллу помиловать меня? Интересно, что Гюльназ знает об этом? Почему эмир вообще прислушался к Асифу?»

Кроме этих вопросов, был еще один: каким образом Бараан-ага познакомился с Бинафшей? Будучи наложницей эмира, она не покидала гарем. Правда, сначала девушка работала смотрителем. Вероятно, тогда Асиф ее и приметил.

«А потом уже сама, по собственному желанию впустила его в гарем».

«Тебе не понять» — так сказала она Шекибе. И была права: Шекиба не понимала.

Три желтые канарейки — три певчие птички, запертые в клетке, висевшей на дереве во дворе, — вовсю распевали свои звонкие песни. Шекибе нравилось слушать птиц. Иногда она выходила во двор и, стоя под деревом, наблюдала за певуньями.

Прошло еще две недели. Спина у Шекибы совсем зажила. Жизнь тоже постепенно налаживалась. Войдя в ритм, в котором жил дом Асифа и Гюльназ, Шекиба научилась делать свою часть работы, оставаясь при этом незаметной и стараясь никому не досаждать, потому что по опыту знала: не стоит считать свое присутствие в чьем-то доме само собой разумеющимся, даже если это дом твоего мужа.