Подходя сзади, Алекс обратил внимание на мой рюкзак: «Ого, как навьючился! Из дому, что ли, сбежал?», а у меня на языке вертелось: «Эти выходные, вплоть до понедельника, я проведу с Фран, причем наедине. У нас будет секс», но мы уже с бешеной скоростью неслись вниз: случись нам наехать на упавшую ветку или оказаться перед встречной машиной – все, мы трупы. Совсем чуть-чуть не дотянувшие до интимной близости.

– Я умирать не собираюсь! – только и сказал я вслух. – Еще не время.

– Погнали! – крикнул Алекс, и мы рванули вперед, гогоча и улюлюкая; все, кто начал спуск раньше нас, бросились врассыпную.

– До встречи в «Удильщике»! – прокричала им Хелен. – Если выживем!

Последний отрезок пути, по ровной местности, мы прошли пешком; остальные присоединились к нам в саду перед пабом. Чтобы не вызывать подозрений, мы с Фран старательно избегали друг друга. Она болтала с Полли, мало-помалу вытягивая нужные нам разведданные, а я сидел и слушал перепалку Джорджа с Майлзом.

Но при этом исподволь поглядывал на часы: минутная стрелка ползла невыносимо медленно. «И день тосклив, как накануне празднеств, / Когда обновка сшита, а надеть / Не велено еще…»

В этой пьесе сплошь и рядом сквозило предвосхищение, ожидание, во всем просматривались грядущие рассветы и закаты, дни и минуты; в другую эпоху главные герои не просто поглядывали бы на свои наручные часы, но еще и стучали бы по стеклу циферблата, поторапливая время.

Учись я, как люди, в колледже, мне сейчас было бы впору писать эссе «Время и вожделение в пьесе „Ромео и Джульетта“: из личного опыта».

Я вновь посмотрел на часы. Полноценный секс. Конечно же, было бы наивно думать, что до той поры мы не позволяли себе никаких интимных ласк, но сейчас нам светила полная близость, которая сродни полной мощности, полному залу или полному английскому завтраку: это предел, дальше уже некуда, и остается лишь ожидать повторения.

Весь вечер я тайком сверялся с часами, и ровно в восемь, по предварительному сговору, мы распрощались с остальными.

Через минуту, внутренне улыбаясь, мы уже выскочили за дверь. Возле конкурирующей бензоколонки я остановился купить упаковку льда (чего никогда прежде не делал: обилие льда казалось мне уделом миллионеров), запихнул ее в рюкзак поверх всего содержимого и очень скоро, налегая на педали, чтобы преодолеть подъем к усадьбе Фоли, почувствовал, как лед холодит мне загривок и тает. У входа мы спешились, огляделись, как разведчики в тылу врага, и спрятали велосипеды за высокой каменной стеной, окружавшей территорию усадьбы.