И чем жарче и радостней печет солнце, тем холоднее дует из тьмы, из окна.

Чем быстрей идешь, тем сильнее ноет в боку.

Зато сердце стучит ровно, без перебоев.

Я обречен двигаться, у меня странная болезнь. Вернее, болезнь не странная, аритмия, но странно проявляется – экстрасистол нет в состоянии полного лежачего покоя или, наоборот, интенсивного движения, а вот когда сидишь и работаешь, сердце то и дело болезненно икает. Врач посоветовал – больше равномерных усилий. Ходьба на лыжах зимой, езда на велосипеде летом, плавание. Этим я и занимаюсь, плюс еще коньки, ролики, активные игры с младшей семилетней дочерью и отказ от езды на машине, только пешком и в метро.

Когда двигаешься, перебоев почти нет, зато ноет левый бок. Невралгия или невроз, черт его знает, появилось лет тридцать назад, врачи так и не поняли, что это. А я привык. Как и к шуму в ушах. Сначала в левом ухе, после свинки в возрасте двадцати трех лет, потом, в сорок с чем-то, в правом – после удара головой о березу. Подскочил в лесу на кочке и не удержал в руках велосипедный руль, воткнулся в ствол, что-то зажало в шее, от этого и шум. Постоянный, неумолкающий, будто живешь рядом с водопадом, если сказать красиво, или с прохудившейся водопроводной трубой, если сказать обыденно, которая сифонит и шипит вырвавшейся струей. Трудно только первые два-три года, а потом привыкаешь. Кто узнает, удивляется – с ума же сойти можно! Можно, но пока не сошел.

Ко всему привыкает подлец-человек, сказано у Достоевского. Да нет, не всегда подлец, способность терпеть – великий дар, помогающий превозмогать в жизни многое, в том числе и саму жизнь.

К тому же всегда в плохом можно найти и хорошее. Та же свинка дурацкая, после нее бывают и менингит, и мужское бесплодие, а я отделался лишь левосторонней глухотой, и пусть мои дети скажут мне спасибо.

Я катился в лесопарке по недавно проложенной лыжне среди сугробов, не утруждая себя, ни о чем конкретно не думая, но чувствуя, как в голове что-то происходит, возникают какие-то слова и образы, неясные, как силуэты в тумане, это похоже на сновидения наяву. Где-то там город, твои заботы и дела, ты пропал и выпал, пусть ненадолго, ты никому не принадлежишь и подозреваешь, что счастлив. Именно подозреваешь: ощущение счастья пугливо, как бабочка, – пока смотришь издали, она есть, а подойдешь, захочешь схватить – улетела, нет ее. Иначе говоря, счастье кончается ровно тогда, когда начинаешь его чувствовать.

Снег, закатное солнце лучами сквозь деревья, тишина, одиночество. Благодать.

Тут сзади равномерные звуки лыж и палок. Кто-то догоняет.