— Вообще-то… — Я опускаю взгляд и смотрю на свои руки. — Я собираюсь свидетельствовать в пользу Анны.

— Что?!

Бросив быстрый взгляд через плечо на Кейт, чтобы проверить, спит ли она, я пытаюсь объясниться:

— Сара, послушай меня, я долго, очень долго обдумывал свое решение. Если Анна не хочет больше быть донором для Кейт, мы должны уважать это.

— Если ты возьмешь сторону Анны, судья решит, что хотя бы один из родителей готов поддержать ходатайство дочери, и вынесет решение в ее пользу.

— Я знаю. Иначе не стал бы этого делать.

Мы молча смотрим друг на друга, не желая признавать, что нас ждет в конце каждой из этих дорог.

— Чего ты хочешь от меня, Сара? — наконец спрашиваю я.

— Я хочу смотреть на тебя и помнить, какими мы были раньше, — с трудом произносит она. — Я хочу вернуться назад, Брайан. Хочу, чтобы ты забрал меня назад.

Но она уже не та женщина, которую я знал, не та, что ездила за город и считала норы луговых собачек, читала вслух списки одиноких ковбоев, ищущих женщин, и клялась во мраке ночи, что будет любить меня, пока луна не упадет с неба.

Честно сказать, я и сам уже не тот. Не тот, кто слушал ее. И верил ей.

Сара

Сара

2001 год

Мы с Брайаном сидим на диване и читаем разные части газеты, когда в гостиную входит Анна.

— Если я буду стричь газон, ну, например, пока не выйду замуж, могу я получить сейчас шестьсот четырнадцать долларов девяносто шесть центов? — спрашивает она.

— Зачем? — хором отзываемся мы.

Она елозит кроссовкой по ковру:

— Мне нужно немного денег.

Брайан складывает лист с разделом о местных новостях.