Как видите, я хорошо изучила материал. Но когда Стивен Скарпинио уже демонстрировал сделанную из папье-маше фигурку лемура и подходила моя очередь выступать, я поняла: сейчас меня стошнит. Я подошла к миссис Катберт и сказала, что, если останусь в классе и выполню задание, всем будет плохо.

— Анна, если ты скажешь себе, что с тобой все в порядке, так и будет, — ответила она.

И вот, когда Стивен закончил, я встала, набрала в грудь воздуха и произнесла:

— Кенгуру — это сумчатые, которые живут только в Австралии.

После чего рвотный заряд накрыл четырех детей, которым не повезло оказаться сидящими в первом ряду.

До конца учебного года меня называли Кенгурвотой. Если на каникулах кто-нибудь из детей летал куда-то на самолете, я открывала свой шкафчик и находила рвотный пакетик, приколотый булавкой к моей флисовой куртке наподобие кенгурячьей сумки. Я была главным посмешищем всей школы, пока Даррен Хонг, борясь за овладение флагом на физкультуре, не стащил случайно юбку с Орианы Бертхейм.

Я рассказываю вам это, чтобы объяснить свое отвращение к публичным выступлениям.

Но сейчас, на свидетельском месте, поводов для тревоги у меня гораздо больше. Не то чтобы я нервничаю, как думает Кэмпбелл. И страха, что не смогу рта раскрыть от волнения, у меня тоже нет. Я боюсь, что скажу слишком много.

Я обвожу взглядом зал суда и вижу свою мать — она сидит за столом адвоката — и отца, который робко улыбается мне. И вдруг думаю: как я могла решить, что справлюсь с этим? Придвигаюсь к краешку стула, готовая извиниться, что потратила время всех присутствующих, и убежать, но тут замечаю, как ужасно выглядит Кэмпбелл. Он весь вспотел, и зрачки у него огромные, как вставленные в глазницы четвертаки.

— Анна, хочешь воды? — спрашивает он.

Я смотрю на него и думаю: «А вы?»

Чего я хочу, так это пойти домой. Или сбежать в такое место, где никто меня не знает, и притвориться приемной дочерью каких-нибудь миллионеров, наследницей производящего зубную пасту королевства, японской поп-звездой.

Кэмпбелл поворачивается к судье:

— Могу я посовещаться с клиенткой?

— Будьте любезны, — отвечает Десальво.

Кэмпбелл подходит к месту свидетеля и наклоняется ко мне так близко, что слышать его могу только я.

— В детстве у меня был дружок по имени Джозеф Вальс, — шепчет он. — Представь, что доктор Но вышла бы за него.

Он отходит, а я, продолжая улыбаться, думаю, что, может быть, ну вдруг, смогу продержаться здесь еще минуты две-три.

Пес Кэмпбелла начинает сходить с ума — это ему нужна вода или еще что, судя по тому, как он ведет себя. И вижу это не только я.