80-летний Горчаков тяжело переживал неудачу. Известен его обмен горькими репликами с Александром II: «Берлинский конгресс есть самая черная страница в моей служебной карьере». «И в моей тоже», – гласила помета царя[773].

Эмоционально воспринимали вести из Берлина и в Англии, но не со скорбью, а с торжеством. Б. Дизраэли и Р. Солсбери провозгласили триумфаторами, королева удостоила их высокого ордена Подвязки, печать славословила их на уровне, по словам М. Н. Каткова, приличиями не допускаемом, прения в парламенте прошли под знаком восхваления. Диссонансом в них прозвучала речь лидера либеральной оппозиции у лордов графа Д. Грэнвилла. Он заметил: «Воистину, я понять не могу, неужели можно рассматривать Берлинский договор иначе, как предоставляющий России все то, что она хотела и желала получить»[774]. Грэнвилл спускал дискутантов на землю. Испокон веков принято было, подводя итоги войны, сравнивать то, что было до нее, с тем, что стало после. В 1878 году традицию нарушили, стороны сравнивали (российская с печалью, британская с ликованием) Берлинский трактат со Сан-Стефанским договором, подписанным в обстановке упоения победами и враждебно встреченным не только на Западе, но и в Сербии, Румынии, Греции, то есть в самых организованных государствах полуострова, и в Албанских землях. Сан-Стефанский акт не сплачивал, а разъединял Балканы. По этой причине он не мог обеспечить стабильности и прочного мира в регионе и имел мало шансов на длительное существование. Если же вернуться к 1877 году, то следует сказать, что цели войны были сформулированы скромно и реалистично, образования большого государства на Балканах вообще не предусматривали[775]. Никаких заоблачных мечтаний, возникших позже под опьяняющим воздействием торжества на поле боя. Если вернуться к традиции и обратиться к довоенной ситуации, то от уничижительной оценки итогов войны не останется и следа. Граф Д. Грэнвилл говорил истину, Россия получила все, что тогда хотела и желала. И еще одно замечание: минуло более 130 лет с той поры, но ни разу не промелькнуло даже проблеска надежды на сооружение конструкции, подобной Сан-Стефанской.

Что было до? Болгария в крови и развалинах. Сербия разгромлена войсками Османа-паши, будущего защитника Плевны. Босния и Герцеговина – восстание на грани агонии. Румыния – провал попыток добиться независимости, закамуфлированной под индивидуальность.

Восстановление власти Порты на Балканах – лишь вопрос времени. И перспектива увековечения прозябания на полуострове.

Что стало после? Через 34 года произошло то, о чем предки не грезили даже в сладких мечтаниях. Сербы, болгары, черногорцы, греки самостоятельно разгромили армию Османской империи. И долгий путь к победе начался 13 июля 1878 года, в день подписания Берлинского трактата, принесшего трем княжествам независимость и позволившего болгарам восстановить порушенную почти за 500 лет до того государственность. Противоестественный раздел страны на две части рухнул через несколько лет.