Тем не менее положение можно было назвать мирным разве что условно. В Сербии зародилась организация «Объединение или смерть», больше известная под название «Черная рука», признававшая террор и влиятельная в офицерских кругах. В самой провинции действовало общество «Млада Босна», выступавшее за вхождение в Сербию и тоже не чурающееся террора.

* * *

Отечественная историография традиционно считала аннексию двух бывших османских провинций крупным провалом своей дипломатии. Опереться на силу та не могла, союзники проявляли мало интереса к сербским и балканским делам. Форин-офис одно время питал надежду, не сбывшуюся, что удастся наладить контакт с младотурками. Лишь в последние годы наметился иной подход к происшествию; задается вопрос: а что выиграла Австро-Венгрия, осуществив аннексию? Аннексионисты столкнулись с большими сложностями при осуществлении своих намерений. Е. К. Вяземская именует достигнутый результат чистейшей иллюзией. По соглашению с Высокой Портой Австро-Венгрия отказалась от входившего в провинции Енипазарского санджака, разрешила свободное отправление мусульманского культа и упоминание в мечетях имени султана-халифа.

Наши средства массовой информации свободно оперируют термином «Австро-Венгерская империя». На самом деле с ним надо обращаться чрезвычайно аккуратно, ибо существовали Австрийская империя и Венгерское королевство, которые вместе составляли не империю, а двуединую монархию. Их территории четко подразделялись, и ни один ее вершок не находился в совместном владении, на это имелся даже конституционный запрет. Сразу возник вопрос: к кому же присоединять Боснию и Герцеговину, так и оставшийся нерешенным. Провинции некогда в Средние века входили в Мадьярское королевство, туда бы им и вернуться. Но… для самой Венгрии расширение за счет двух славянских провинций ничего хорошего не сулило. По переписи 1910 года в ней проживало 48 % мадьяр, 26 % славян, 14 % румын и 10 % немцев. К титульной нации принадлежало не большинство, но все-таки солидное меньшинство жителей. С наплывом массы славянского населения в Боснию и Герцеговину это меньшинство превращалось в скромное к ущербу для роли венгров как титульной нации. Официальный Будапешт поэтому отрицательно отнесся к самой идее подобного расширения. Так же реагировал он на другой возможный вариант решения вопроса – вхождение Боснии и Герцеговины в состав Австрии, ибо это грозило перекосом баланса сил и интересов в двуединой монархии в пользу Вены[803].

Существовал и третий вариант, предусматривавший преобразование дуалистической монархии в триалистическую с превращением славянских земель в ее третий компонент. Сторонником подобного преобразования являлся наследник престола эрцгерцог Франц Фердинанд. Но тут возражения раздавались и из Вены, и из Будапешта, ибо сие означало утрату немцами и венграми особого привилегированного положения в стране. Выбраться из тупика не удалось, все осталось по-старому, Босния и Герцеговина оказались в «висячем» положении, некий остроумец привлек для сравнения со сложившимся положением образ плывущего в воздухе гроба Мухаммеда[804]. «Провисели» провинции вплоть до распада державы Габсбургов в 1918 году и образования государства сербов, хорватов и словенцев. Поэтому Е. К. Вяземская пришла к выводу, что в плане внутриполитическом затея графа А. Эренталя потерпела полный крах.