Или в рассказе «Кладбище Пер-Лашез» женщина ухаживает за могилами защитников Коммуны: «Она склонялась к белой мраморной доске с именами коммунаров и шептала имя за именем»[984] и плакала. Сначала ее приняли за жену кого-то из коммунаров, но оказалось, что ее муж был сержантом национальной гвардии — то есть одним из тех, кто расстреливал. Время изменилось, и она, искупая вину мужа, приходит на кладбище, чтобы молиться за коммунаров:

А что, думаю, если и на том свете как здесь — полная перемена в этих делах и мужа моего на Страшном суде уже не похвалят? Вот и хожу сюда, вот и молюсь за коммунаров… Служба, говорю им, служба у мужа такая была, наградные, говорю, на ней получали, не худым, говорю, видно, делом считалось…[985]

А что, думаю, если и на том свете как здесь — полная перемена в этих делах и мужа моего на Страшном суде уже не похвалят? Вот и хожу сюда, вот и молюсь за коммунаров… Служба, говорю им, служба у мужа такая была, наградные, говорю, на ней получали, не худым, говорю, видно, делом считалось…[985]

Так Форш поднимает тему ответственности за историческое прошлое, причем ответственность эта лежит не на вершившем историю, но уже умершем мужчине, а на его жене, пережившей смену эпох.

«Женский вопрос»

Особо можно отметить размышления о женщине, «женском вопросе», звучащие в творчестве Форш уже в конце 1920-х годов; многие идеи этого периода созвучны идеям о защите материнства А. М. Коллонтай, но детальное сопоставление их позиций и выявление степени влияния в задачи настоящей статьи не входят.

Действие рассказов этого периода происходит во Франции (писательница посетила эту страну в 1927 году). Роза, героиня рассказа «Последняя роза», вынуждена заниматься проституцией, чтобы прокормить любимого сына Диди. Перед смертью она рассказывает свою историю и размышляет о необходимости государственной поддержки материнства. Особенно важно, по ее мнению, поддержать первородящую, родившую «не скрепя сердце, не от лопнувшего презерватива, а от любимого», и «чтобы обеспечена была жизнь со дня беременности до окончания кормления»[986]. Роза размышляет о том, что «родить прекрасно — есть самое важное во всем женском вопросе», потому что «это исключительно наше»[987]. И именно внимание к женщине, родившей и вскормившей первенца, будет означать, что женщина обретает права, что она считается человеком. Последней фразой Розы перед тем, как она начинает бредить, становится: «Ах, приветствуйте, обласкайте первородящих. Женщина не опустится до проституции, если ей помогут выкормить ее первенца»[988].