Поэтому мое мнение следующее: да будут полученные обвиняемым взятки конфискованы в казну государства, сам же Педий да будет изгнан из Рима и вообще из Италии, а также из провинции Азия. Поскольку же Публий Кальв и Тит Атилий усердно и бесстрашно расследовали жалобу жителей провинции, сенат должен выразить им свою благодарность. Таково мое мнение!»
После этих его заключительных слов в зале поднялся шум – раздались аплодисменты наряду с возгласами несогласия. «Палач!», «Мясник!» – доносилось из небольшой группы родных Педия. Затем Вар вызвал для оглашения мнения второго по списку консула, Аттика, который, выпрямившись во весь рост, четко произнес: «Я согласен с тем, что предложено благородным Луперком» – и быстро опустился на свое место.
Один за другим поднимались с мест экс-консулы, по очереди вызываемые председательствующим, и произносили, что они согласны с Луперком. Лишь один циничный старый аристократ, экс-консул Гавий, печально знаменитый своей чувственной жизнью и способами, которыми он нажил целое состояние в Африке, все еще влиятельный благодаря своим богатствам и своим могущественным связям, заявил, что он убежден: сенат должен проявить милосердие. «Пусть Педий, – сказал он, – возвратит полученные деньги и лишится сана жреца Марса, которым он ныне обладает, – такого наказания будет достаточно для него. Он получил хороший урок и, несчастный человек, уже вполне достаточно опозорен».
Волнение в сенате; «перебранка». После этих слов в сенате возник гул недовольства. Репортеры-стенографы[305] едва успевали записывать раздраженные возгласы, раздававшиеся из различных частей зала: «Ну и что, Марк Эмилий Гавий, позволишь этому негодяю просто так уйти?», «Да что там твердить про этих провинциалов, ведь это же просто подонки!» и т. д. и т. д. Отдельные выкрики переросли в яростную «перебранку», несколько сенаторов вскочили со своих мест и требовали, чтобы Гавий объяснился. Старый распутник, однако, упорно стоял на своем и заслужил шумное одобрение тех, кто не был согласен с первоначальным предложением.
Волнение в сенате; «перебранка».Наконец члены сената несколько успокоились. Принятие решения теперь перешло в руки назначенных преторов и экс-преторов. Ни один из сенаторов не мог выступать во второй раз, но каждый из них, встав со своего места, обладал большой свободой действий – несколько более молодых людей иронично поддержали Гавия, а один сенатор настоял на своем праве выступить и призвал обратить внимание на растранжиривание государственных средств в африканском городском муниципалитете Утика, что никак не было связано с обсуждавшимся вопросом. Две или три длинные и убедительные речи прозвучали в поддержку сурового предложения Луперка. Время шло, уже вечерело, и никому не хотелось выслушивать мнения экс-эдилов и более молодых сенаторов[306], так что в зале послышались возгласы: «