Завершение сражений: награждение победителей. Вряд ли имеет смысл особо задерживаться на том получасе времени, который последовал за возобновлением состязаний. Мастерство владения оружием, отвагу и ловкость продемонстрировали равным образом как ретиарии, так и тяжеловооруженные воины. Один за другим часть из этих двадцати гладиаторов была повержена на песок арены, и некоторое время страсти зрителей не знали пощады. «Харон» несколько раз появлялся на арене, утаскивая с нее поверженных; но затем среди оставшихся выделился один молодой испанский ретиарий, чьи проворство и безудержная отвага снискали ему благосклонность зрителей, многие из которых стали поговаривать между собой: «Хотелось бы еще раз посмотреть на него». Сражался среди оставшихся и очень опытный фракиец, владелец которого мог потребовать с Клюентиса довольно круглую сумму компенсации, если бы сражение закончилось смертью его драгоценной собственности.

В результате, когда четверо раненых гладиаторов одновременно бросили на арену свое оружие и запросили пощады, по всему амфитеатру замелькали белые платки, и Клюентис со скрытым удовольствием также взмахнул своим. Сражение закончилось. Победившие гладиаторы, если они еще могли держаться на ногах, были подведены к подиуму, и каждый из них получил по пальмовой ветви в знак победы.

Но церемония награждения этим не ограничилась. Некто Церт, очень известный ретиарий, по предварительной договоренности только формально участвовал в сражении. Теперь же, когда все зрители вскочили со своих мест, стоя приветствуя его, Клюентис тоже поднялся и лично вручил ему деревянный меч – знак того, что теперь тому нет необходимости сражаться и рисковать своей жизнью. В дальнейшем, без сомнения, Церт станет готовить сотни других столь же отважных юношей отдавать свои молодые жизни для увеселения жителей Рима.

Амфитеатр быстро пустел благодаря всем своим многочисленным vomitoria[356]. Зрители расходились по домам вполне довольные увиденным, превознося Клюентиса и надеясь, что его назначат управлять одной из хороших провинций. Сказать по правде, представление было не из тех, на которых мог бы присутствовать император – тогда бы на арену вышли сотни две, а то и больше гладиаторов, зрители бы увидели куда более масштабную травлю значительно большего числа диких зверей; на арене бы били струи фонтанов, освежая воздух, а с навесов от солнца разбрызгивались бы благовония; даже, возможно, арену бы наполнили водой для представления морского сражения между двумя эскадрами небольших галер.