Х и р у р г. Ах, Сима, Сима! Он и сегодня слышал от меня только одно: «Мы с тобой, Женя, самые счастливые на свете. В своей операционной мы умираем в каждый такой день, но зато в остальные… Поражения? Да, они дорого обходятся нам, но вчера в нашем деле были только пионеры, колумбы, теперь рядом — мы с тобой, десятки других, а завтра…»

С е р а ф и м а. Ты это говорил ему сейчас? В таком состоянии?

Х и р у р г. Я умею владеть собой. И все мои беды касаются только меня самого.

С е р а ф и м а (с трудом переведя дух). Ну так вот… Мальчик вовсе не так прост, как это кому-то кажется. Он долго щадил, жалел тебя. Женя знает все.

Х и р у р г. Знает?!

С е р а ф и м а. И говорил со мной.

Х и р у р г. Знает?! Но откуда? Я оберегал Женю от всего такого. Нет-нет, быть не может!

С е р а ф и м а. Скрыть это невозможно. Малодушие, — оно как проказа. И еще… твой дом.

Х и р у р г. Дома я тот же. (Его внезапно осенило). Жена? Но зачем ей было бы смущать, сбивать парня? Создать вокруг меня пустоту? Лишний козырь? «Смотри, даже молодые, горячие головы трезвеют. Ученики бегут от тебя!» Это, да?

С е р а ф и м а. Ты оставил Женю одного?

Х и р у р г. Нет, его нельзя было оставлять. Мы двинулись вместе. Пешком. Сквозь метель. И всю дорогу говорили. Обо всем. И… о тебе тоже.

С е р а ф и м а (невольно перейдя на шепот). Обо мне?.. Ты с Женей — обо мне?!

Х и р у р г (путаясь в словах). В том, как сложилась твоя жизнь, Сима… В общем… не мне тут быть судьей, не мне бросить камень…

С е р а ф и м а. К дьяволу сейчас мою жизнь! Что ты сказал Жене?

Х и р у р г. Мы ведь даже не знакомы с тобой…