К о с т я. Марат, у меня сегодня еще секция бокса!

М а р а т (невозмутимо). Эти орехи и каштаны посадили сами жильцы. Я спрашивал их. В сорок пятом. В День Победы. Поехали в питомник и привезли целую машину саженцев.

Р и м м а. Даже у нас в селе теперь уже никаких следов войны…

К о с т я. Через год Лина Петровна вернется с Кубы. Справишься у нее насчет следов!

Л е н а. Да, не повезло. К тому времени разлетимся кто куда.

Р и м м а. Вот только вдо́вы все помнят, плачут ночами.

С о н я (обняла дуб). Дуб этот уже тогда был стариком.

М а р а т. И скамейка стояла. Все чинят ее, красят.

Р и м м а. А я удивляюсь. Рухлядь же… Иногда так трудно бывает понять людей!

М а р а т. Лина в сорок первом на сколько старше тебя была?

Р и м м а. Тогда взрослели быстрее.

Л е н а. Две недели, почти каждый вечер, мы встречались с подпольщиками, старые отчеты читали, воспоминания Лины. Наши прежние представления… Как не похожи они на жизнь! Нет, теперь я не смогла бы задать Лине того вопроса!

С о н я. Какого это вопроса?

Л е н а. Спрашивать о цене жизни? Когда почти все ее товарищи, ее сестренка… когда она сама только чудом…

К о с т я. Вопросы, вопросы! Кажется, я знаю, в чем тут дело. (Вскочил на скамью).