Сухой остаток по нашей главной теме: интеллигенция занимает особое место в общественном разделении труда, совпадая частично, по принципу «кругов Эйлера», со всеми основными социальными группами, оказываясь в этом плане чем-то вроде универсальной социальной группы, воплощающей целостные стороны бытия данного типа общества. И это неудивительно, поскольку интеллектуальный труд есть труд по определению «всеобщеуниверсальный» (К. Маркс). Его персонификатор, следовательно, выполняет в обществе всеобщеуниверсальную функцию, представляя в социальноснятом виде общество в целом. Однако выполняет он эту функцию в той степени, в какой занят именно производственным интеллектуальным трудом, а не чем-то иным, как это и произошло, например, с интеллигенцией – слоем, возникшим сравнительно недавно, в XIX в., но успевшим натворить немало дел – хороших и плохих, особенно в России.

IV

Термин «интеллигенция», действительно, не случайно возник во второй половине XIX в. – до этого интеллигенции как особого и отдельного слоя не было, да и производственно-исторической необходимости в нем не было. И не случайно он возник именно в России, т. е. в рамках европейско-христианской цивилизации, но вне ее буржуазного ядра, на северо-востоке Европы. Однако обо всем по порядку. Сначала – об общеисторическом аспекте.

Нормальное функционирование индустриального производства невозможно без бесперебойной деятельности социальной и культурной (интеллектуальной) инфраструктуры, которую обеспечивают лица умственного труда. Там, где, как в ядре капсистемы, процессы экономического, социально-политического и культурного развития синхронизированы (или, как сказал бы Ш. Эйзенштадт, носят «коалесцентный характер»), умственный труд быстро становится достоянием группы профессионалов («профессиональных интеллектуалов»), которые выступают в качестве интеллектуального сегмента господствующего класса или инкорпорируются в него, превращаясь в один из элементов истеблишмента.

В тех частях капиталистической системы (или в граничащих с ней внешних зонах), где процессы социально-политических изменений и изменений в культуре и экономические процессы расстыкованы (например, социальные изменения отстают от экономических, а политические и культурные опережают их), там интеллектуальный слой возникает как результат разложения старых классов и оформляется в особую группу, поскольку старые классы не принимают их – у них есть своя интеллектуальная часть (другой вопрос – каково ее качество), а новые еще не сформировались. В результате лица умственного труда начинают превращаться в квазикласс – со своими интересами и, следовательно, нуждающийся в определенном их идейном оформлении. Превращение, о котором идет речь, никогда не завершается, отсюда целый ряд комплексов социальной неполноценности, помимо прочего и потому, что вне ядра процессы дезорганизации, распада старой социальной ткани обгоняют процессы организации новой, продукты разложения обретают собственную жизнь-динамику, которая как нечто «постстарое» объективно становится на пути действительно нового – именно в этой вневременности одна из трагедий интеллигенции.