Борьба «либеральной» и «консервативно-охранительной» тенденций в номенклатуре в «хрущёвский период» – сложное, нелинейное, неоднозначное и нетождественное самому себе явление. Оно было разным на разных этапах, в одних и тех же группах присутствовали и по-своему переплетались обе тенденции. У Хрущёва был более выражен акцент на либерализацию в идейно-художественной сфере, поскольку это непосредственно связано с задачами «развенчания культа личности», а отчасти – с его личными прихотями и «ндравом», чего тоже нельзя не учитывать. Будущих брежневцев интересовал практический, социально-экономический аспект распределения и потребления продукта сверх положенного по рангу и соответствующий этому новый порядок, в котором нет места волюнтаризму, но нет и идейно-художественному разбросу оттепельного типа, т. е. тоже волюнтаризму. И это полностью соответствует логике системы. Вспомним, чем сопровождалось решение о введении НЭПа на XI съезде РКП(б), т. е. об экономической либерализации? Запретом фракционности в самой партии (т. е. контроль внутри партии) и резким усилением контроля ЧК (затем ГПУ, т. е. всё той же партии) над населением – «матрёшечный контроль».

«Либерализация» системы советского (коммунистического) типа может быть только частичной – либо «идеалистической», либо «материалистической». Иными словами, либо послабление в области идей, творчества, свободы мнений при сохранении без существенных изменений хозяйственно-экономической системы. Либо послабление в области хозяйственно-экономической при контроле над идейно-художественной сферой. Короче, либо хру-щевизм, либо брежневизм. Целостная либерализация для обществ исторического коммунизма означает катастрофу, развал, утрату возможностей реальной трансформации, а не ублюдочно-идиотской «перестройки» (это очень хорошо понимал Дэн Сяопин и не понимал Горбачёв), которая с неизбежностью привела не к целостной трансформации, учитывающей, пусть в разной степени, интересы различных слоёв, а к тому, что два десятка хищных стай разорвали на куски общее целое и отсекли от «общественного пирога» 90 % населения страны.

Главным конфликтом «хрущёвского отрезка», особенно с 1958 г. стал таковой, грубо говоря, между «идеалистической» либерализацией и «материалистической», точнее, между стоявшими за ними группами и интересами. За «идеалистической» стоял Хрущёв, последний «сталинец», за материалистической – те, кто «расцвёл» при Брежневе. Разумеется, две эти линии переплетались, осложнялись клановыми и личными связями; на всё это наслаивались ошибки, некомпетентность, случайность. Всё это усугублялось импульсивностью Хрущёва и общей ситуацией советского бардака, усиленного атмосферой структурной перестройки, характеризующейся массой побочных эффектов и непросчитанных следствий, которые начинают жить своей жизнью.