— Подонок, — зло произнесла Берта под конец своей речи. — Бессовестный подонок. Ромка, дорогой мой, прости, но ты же понимаешь, что твой отец…

— Мой отец действительно когда-то был моим отцом, — Роман сидел, опустив голову, рядом с Настей. — Которому я верил. Мало того, в которого я верил. Но бывает так, к сожалению, что люди… неважно, люди они или не люди, разумные… превращаются из светлых, чистых, принципиальных, благородных — в дерьмо. Сияющее и блистающее дерьмо. В дерьмо, лишенное сердца и разума. К сожалению, разум в данном случае остался при нём, но вот остальное… Простите, у меня не было в мыслях, что он сумеет дойти до такого. Это слишком. Вы… вы правильно поступили, в этом нет никаких сомнений, и, конечно, это были не настоящие дети, но… если я когда-нибудь в этой жизни встречу этого человека, я ударю его — первым. Не дожидаясь слов и объяснений, потому что здесь уже не нужны слова или объяснения. Он сделал всё для того, чтобы я его ненавидел. Казалось бы, мелочь, да? Ловушка в локации. Но…

— Пойдем, напьемся, а? — Саб встал, Кир поднялся следом. — Пойдем, Ромка. Да, Ромка, почему бы и нет — ты же меня младше. Мы трое имеем полное моральное право сегодня напиться. Мы — потому что жгли это всё, и видели, от и до, что там происходило. Ты — потому что ты сегодня потерял отца. Ведь я прав?

— Да, ты прав, бог смерти, — Роман печально улыбнулся. — Насть, ты с нами?

— Позже подойду, — Настя слабо улыбнулась. — Вы к нам, да?

— Или к ним. Найдешь. Всё, мы пошли, — Ромка кивнул каким-то своим мыслям. — Заодно расскажете мне, как именно сгорело то, что было когда-то… всё, хватит. Проехали.

— Ром, не надирайся сильно, тебе нас отслеживать завтра, — попросил Скрипач.

— Я отслежу, — произнес Фэб. — Пусть идут. Пусть они идут…

Глава 23. Четыре бабочки

Глава 23. Четыре бабочки

— Не совсем понимаю, для чего вам нужно идти, но раз вы решили… — Берта пожала плечами, и отвернулась. — По-моему, мы тратим время.

— Мы его тратим точно так же, как до того тратили в Городе и в Замке, — возразил Ит. — К тому же ты так и не рассказала пока, что будем делать во время параллельного входа. И вообще… Бертик, у тебя нет ощущения, что мы как-то… — Ит замялся, подыскивая слова. — Как же сказать-то…

— Хочешь, я расскажу тебе про своё ощущение, родной? — еле слышно спросила Берта. Ит кивнул. — Пойдем, сядем. В ногах правды нет.

Они отошли от окна, сели на диванчик, стоявший у стены. Разговор этот происходил в Бертиной каюте, поздним вечером, когда все уже разошлись спать (если, конечно, это вообще можно было назвать сном). Ит тоже попробовал было лечь, но вскоре понял, что спать просто не может, и пошел искать других полуночников. И, разумеется, встретил Берту, которая курила у окна, в коридоре.