Как видим, в 1933 г. парламент значительно «поправел», а в 1936-м — «полевел». При этом не было тенденции, которая господствовала бы долго: множеству партий, действовавших в республике, необходимо было договариваться между собой. Когда договориться не получилось, система рухнула[49].

Так на какие же круги смогли опереться эти партии? На карте 9.2 мы видим, что избирательная картина складывалась порой потрясающим образом.

Карта 9.2. Итоги выборов в испанских провинциях в 1933 и 1936 гг.

Видно, что республиканские/социалистические настроения сильно сосредоточены на юге, в Каталонии, а также Астурии, то есть в регионах, для которых более всего характерна классовая конфронтация в сельском хозяйстве и промышленности. В испанском Леванте, Галисии и на баскском побережье голоса поделились поровну. Кастилия и Леон стойко симпатизировали правым, а вот город Мадрид был социалистически-республиканским. Можно заметить, что в районах с различным уровнем классового конфликта, а также с разной степенью оторванности от традиционных кастильских церкви и государства наблюдается двойственный эффект. Не было такого, чтобы правые настроения вдруг охватили «пограничную зону», находящуюся под угрозой: единственный вариант — периферийные регионы, противостоящие центру, проникались левой идеологией, обнажая классовые расслоения региона, а иногда и укрепляя его классовый состав.

Однако у нас нет экологической корреляции данных по голосующим, каковая, например, имеется по Веймарской республике. Нам приходится полагаться на пестрое ассорти местных экологических исследований. Главные из них — по Мадриду (Tusell Gomez, 1970), Аликанте (Garca Andreu, 1985), провинции Арагон (German Zubero, 1984), Сарагосе (German Zubero et al., 1980), Логроньо (Bermejo Martin, 1984), Ллейде в Каталонии (Mir, 1985; Barrull Pelegn, 1986) и Каталонии в целом (Vilanova, 1986). Как показывают эти исследования, результат голосования и принадлежность голосующего к социальному классу тесно связаны. Почти во всех районах, где большинство составляют горожане-рабочие, сельские чернорабочие и бедные крестьяне, наблюдался сдвиг влево. Во многих также прослеживается стабильно низкая явка: это свидетельствует о наличии там поддержки анархо-синдикалистов. Однако «влево» в данной ситуации соответствует не только социалистам и анархосиндикалистам: если не считать основных промышленно-городских (а также соседствующих с латифундиями) пролетарских гетто, то остальные рабочие окраины поддерживали в равной мере социалистов и левых республиканцев, во главе которых стояли представители среднего класса. А в отсталых районах, где заправляли «касики», от четверти до половины представителей рабочего класса в основном голосовали за правых.