Но давайте посмотрим на реальную деятельность НКТ. За время республиканского правления она объявила три «всеобщие забастовки»: в январе 1932 г., в январе 1933 г. и в декабре 1933 г. Однако эти мероприятия преследовали маловнятные цели: с одной стороны — планы устроить революцию, с другой — ограниченные протестные демонстрации. Большинство боевиков были готовы захватывать фабрики, землю, проводить шумные уличные шествия. Некоторые из них, впрочем, шли несколько дальше — резали кабели связи, захватывали общественные учреждения, уничтожали протоколы заседаний правительства, обстреливали казармы Национальной гвардии или случайным образом подрывали какое-нибудь здание. Жертвы в данном случае были незапланированными, скорее случайными. Риторика, которой оперировало движение в целом, чаще была не кровожадной, скорее наоборот — наивной и идеалистической. В качестве примера приведем революцию, произошедшую в масштабе одной деревни:

Все граждане осведомлены о том, что настоящим устанавливается либертарно-коммунистический режим и отменяется денежная система. Революционный комитет заявляет, что отныне каждый имеет право взять себе в магазине любой товар при условии, что он не возьмет лишнего количества, превышающего его дневную норму потребления (Kelsey, 1991: 96).

Все граждане осведомлены о том, что настоящим устанавливается либертарно-коммунистический режим и отменяется денежная система. Революционный комитет заявляет, что отныне каждый имеет право взять себе в магазине любой товар при условии, что он не возьмет лишнего количества, превышающего его дневную норму потребления (Kelsey, 1991: 96).

Все три восстания окончились крахом. В них участвовали разрозненные объединения НКТ, в основном в удаленных деревнях или городских рабочих окраинах; они на одни сутки оккупировали свой район, но, стоило вмешаться полиции, спасались бегством. При всей серьезности намерений некоторых активистов, эти выступления никак нельзя назвать революциями.

Большинство акций НКТ вырастали из обычных трудовых споров. Однако поскольку наниматели были настроены враждебно, а в НКТ не очень-то ценили коллективный договор с предпринимателем, переговоры часто носили формальный характер. Затем НКТ предпринимал попытку применить силу: по его указанию разгневанные толпы людей перекрывали дороги. Несколько раз такие шаги имели действие; если же результата не было, то могли последовать вандализм и спорадические поджоги. Если вмешивалась Национальная гвардия, то на улицах могли появиться баррикады, а в руках у восставших — пистолеты. Рабочие ряда отраслей имели возможность раздобыть динамит, и в этом случае все заканчивалось гибелью людей. И тем не менее у насилия были свои границы. Боевиков не слишком заботила собственность, однако (несмотря на анархистскую риторику) личный террор они почти не замышляли и не практиковали. Кроме того, вооружены они были плохо. На базе НКТ не существовало парамилитарных объединений, там не готовили революционеров, не шили униформу, не создавали подпольных складов оружия. НКТ выступали лишь как возмутители спокойствия. Несомненно, у многих после службы в армии была возможность обзавестись старой винтовкой или пистолетом. Но все это годилось разве что для охоты на кроликов, а никак не для борьбы с Национальной гвардией. Газеты регулярно писали о случаях «продолжительной стрельбы», длившейся час или более, но эта стрельба всегда обходилась без жертв.