ЛН: Если почитать старые книги по киноремеслу, иногда волосы встают дыбом от того, как приходилось работать, насколько все было труднее технически и технологически. Но тем не менее с советских времен мы имеем огромное количество очень серьезных картин и даже шедевров, а сейчас ничего подобного даже близко не появляется, хотя, казалось бы, это намного проще. Очень многих проблем нынче попросту не существует – ограничений по пленке и тому подобного. Почему?

ЕЦ: Прежде всего потому, что к кино раньше относились как к искусству. Сейчас же к кино относятся как к товару. Продюсеры не любят говорить «фильм», они говорят «проект», «продукция», «товар», «контент». По-английски «контент» означает «содержание». Но поскольку большинство фильмов бессодержательно, они камуфлируют эту бессодержательность этим самым словечком.

Раньше была принципиальная установка: кино должно быть искусством. Она заставляла поддерживать высокий профессиональный уровень. И люди, даже пришедшие в кино как зрители, должны были этому соответствовать…

В каждой кинопрофессии задавались высокие уровни, высокая планка. И попасть в кино было чрезвычайно сложно. Требовалось обладать какими-то внутренними данными, талантами способностями, чтобы работать в этом искусстве. Оно действительно было искусством! Даже то, что сейчас называют «мейнстримом», профессионально было сделано на очень хорошем уровне. Иногда уровень режиссера ниже, иногда выше, бывало, уровень сценариста проседает, но все равно, средний уровень был неизмеримо выше, чем сейчас.

Теперь к этому относятся как к продукту. А продукт в современном бизнесе должен обладать максимальными потребительскими качествами, должен нравиться всем. А то, что нравится всем, почти никогда не бывает хорошим. Это всегда посредственно. И отечественная история показала блистательные примеры того, что большинство – в нашей стране, во всяком случае – никогда не бывает право. Историю, науку, искусство создает меньшинство.

ЛН: Как вы думаете, художники масштаба Тарковского, например, могут появиться в наше время? Или такие люди рождаются, но просто не приходят в кино?

ЕЦ: Когда-то Грибоедов сказал: «Сколько среди нас людей, которые носят за плечами маршальский жезл, подобно Наполеону, или имеют какие-то способности великого писателя, драматурга, артиста, государственного деятеля, но должны быть условия для того, чтобы эти возможности, эти способности имели случай проявиться». Сейчас время ориентировано на посредственность. И власть посредственна, и люди во власти посредственны… Ну что я могу говорить о людях, которые утверждают, будто «культура подождет» или «культура заслуживает того, чтобы ей давали какие-то доли процента, надо сначала накормить население». Если вы накормите людей, не знакомых с культурой, кроме сытого животного ничего не получится! Человек без культуры лишь дичает. Это будет сытое животное, ездящее на «Мерседесе», но все равно животное, потому что любые человеческие критерии ему будут чужды. Ближе ему будут животные повадки – схватить, украсть, сожрать, удовлетворить похоть и так далее. А культура все-таки одухотворяет, она делает наше существование более высоким, более возвышенным, более осмысленным.