Он узнал, что у меня такие обстоятельства – видимо, среди преподавателей тоже обсуждались эти вопросы. Он встретил меня в коридоре и сказал: «Я слышал, что у вас там проблемы с жильем, у меня жена сейчас в Москве в докторантуре, сын учится там же, в Институте иностранных языков. Так что можете спокойно пожить у меня три или четыре месяца». Я сказал, что очень благодарен, но не буду ли я мешать? Кроме того, я говорю: «У меня нет никаких рекомендаций». Он посмотрел на меня, ухмыльнулся и ответил: «У вас неприятности с КГБ – может ли быть лучшая рекомендация?.. И потом не думайте, что это будет бескорыстно. В ваши обязанности будет входить разогревание ужина и завтрака, а также выслушивание моей болтовни».

Мне было с ним необычайно интересно. Он очень начитанный человек с потрясающей эрудицией. У него были фантастическая библиотека и фонотека. Сегодня мы слушали «Трубадура» Верди, завтра – «Любовный напиток» Доницетти. Это был такой четырехмесячный мастер-класс. Я считаю, что мне невероятно повезло.

И когда он ко мне присмотрелся, он мне показал журнал «Новый мир» за 1926 год, где была напечатана «Повесть непогашенной луны» Бориса Пильняка. Я как-то обмолвился, что у англичанина – у парня, с которым я жил в общежитии – был учебник русской литературы ХХ века, и в этом учебнике – совершенно неизвестные мне имена: Замятин, Федор Сологуб, Борис Пильняк, Пантелеймон Романов. Это очень хорошие писатели, но у нас их не было в наших курсах. Мы ничего о них не знали.

Когда он дал мне журнал, в котором была «Повесть непогашенной луны», и я прочитал ее, то подумал: «Хорошо бы снять фильм по этой истории», – потому что Пильняк… Я думаю, что так хорошо знали русский язык, может быть, только Лесков, Пушкин и Лев Толстой. А после него вообще мало было писателей, которые владели бы таким богатством русского языка.

Михаил Абрамович мне рассказал историю того, как к нему попал этот журнал. В 1926 году он учился в Москве и подрабатывал в типографии, в которой печатали «Новый мир». И вот когда вышел номер с «Повестью непогашенной луны», то эти журналы рассылались подписчикам. Довольно скоро последовал донос о том, что там напечатано вот такое произведение, где «номер первый» обвиняется в смерти наркомвоенмора. После этого пришли чекисты в типографию, и весь тираж был арестован. Напечатали новый вариант журнала. А по тем адресам, куда уже успел прийти злосчастный номер, в каждый дом, к каждому подписчику приходили чекисты, выдирали эту повесть, давали какие-то замены, которые были напечатаны, с теми же страницами. А с людей, которые получили и успели это прочитать, брали подписку не только о неразглашении этой повести, но и о том, что они никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не станут рассказывать о самом факте существования этого произведения, о том, что оно было написано.