Провожая Чань Чуня на родину Чингисхан сказал: «Надобно избавить всех его последователей от повинностей. И он пожаловал ему грамоту с императорским указом (в котором. — А. М.) монгольский владыка Чингисхан дал повеление начальникам всех мест:

„Какие есть у Цю шень сяня (Чань Чуня. — А. М.) скиты и дома подвижничества, в них ежедневно читающие священные книги и молящиеся Небу (Небесному Владыке. — А. М.) пусть молятся о долгоденствии Царя (Чингисхана. — А. М.) на многие лета; они да будут избавлены от всех больших и малых повинностей, оброков и податей; скиты и дома монахов, принадлежащих Цю шень сяню, во всех местах да будут избавлены от повинностей, податей и оброков; вне сего, кто будет, ложно называя себя монахом, под незаконным предлогом отказываться от повинностей, того доносить властям и наказывать по усмотрению.

По получении настоящего повеления, да не осмелятся изменить и противиться оному. Для чего и дано сие свидетельство“.

Сие повеление вручено Шень сяню, для хранения. Свидетельство: принадлежащие Шень сяню монахи и усердно и строго пребывающие в ските люди, равно избавляются от повинностей, податей и оброков. Да сообразуются с сим. В год Гуй вэй (Овцы), 3-й луны (с приложением императорской печати), (?) дня (1223)»[874].

Как явствует из этого повеления Чингисхана, Чань Чунь добился определенных привилегий, что значительно подняло авторитет даосской школы Цюаньчжэнь («Совершенной истины») в Китае, но и монгольский хан, очевидно, заручился поддержкой «бессмертного» даосского монаха, который пообещал «привлекать на его сторону простой народ» и «молиться Небу о долгоденствии Царя (владыки Чингисхана. — А. М.) на многие лета».

Следует отметить, что вскоре после этого повеления последовали другие указы Чингисхана, а затем и его преемников об освобождении представителей различных религиозных конфессий, в частности мусульманства, христианства и буддизма, от налогообложения. Это являлось реальным подтверждением того, что «Чингисхан уклонялся от изуверства, и от предпочтения одной религии другой, и от превозношения одних над другими. Наоборот, ученых и отшельников всех толков он почитал, любил и чтил, считая их посредниками перед Господом Богом, и как на мусульман взирал он с почтеньем, так христиан и идолопоклонников (буддистов. — А. М.) миловал»[875]. Это известие Джувейни о веротерпимости Чингисхана подтверждали и конкретизировали и другие источники[876].