* * *

Именно от своих приближенных, таких как Елюй Чу-цай, Елюй Ахай, Чингай и других, Чингисхан впервые узнал о даосском монахе Чань Чуне (1148–1227), самом известном из так называемых семерых северных истинных или семерых бессмертных даосской школы Цюаньчжэнь («Совершенной истины»), который в то время пользовался большим уважением и почетом в Северном Китае[866].

Наслышавшись о многоучености, святости и чудотворной силе «бессмертного» Чань Чуня, Чингисхан в 1219 г. призвал его к себе. Из посланий Чингисхана к даосскому монаху явствуют и его подлинный облик, и истинные цели приглашения Чань Чуня в ставку монгольского владыки, а также суть и цели его военнополитической доктрины тэнгэризма, или «всемирного единодержавия».

Обращаясь к Чань Чуню, Чингисхан писал: «Я, обитая в северных степях, не имею в себе распутных наклонностей; отвергаю роскошь и следую умеренности; у меня одно платье, одна пища; я в тех же лохмотьях[867]и то же ем, что… и конские пастухи; я смотрю на народ, как на детей; забочусь о талантливых, как о братьях; мы в начинаниях согласны, взаимная любовь у нас издавна; в обучении тем (тумэнов. — А. М.) я напереди других; в ратных боях не думаю о заде.

В течение семи лет я совершил великое дело и во всех странах света утвердил единодержавие. Не от того, что у меня есть какие-либо доблести, а от того, что у гиньцев (чжурчжэней. — А. М.) правление непостоянно, я получил от Неба (Всевышнего Тэнгри. — А. М.) помощь и достиг престола (выделено мной. — А. М.).

На юге Суны (государство Южных Сунов. — А. М), на севере Хойхэ (уйгуры. — А. М.), на востоке Ся (страна тангудов. — А. М), на западе варвары, — все признали мою власть. Такого царства еще не было с давних времен…[868]