И действительно, провозглашенные и законодательно закрепленные Чингисханом общепризнанные «нормы достойного поведения» оказывали огромное влияние на народные нравы; это подтверждают свидетельства сторонних наблюдателей.

Плано Карпини в своей книге «История монголов» так описывает «хорошие нравы» монголов: «Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров… отсюда их ставки и повозки… не замыкаются засовами или замками…»[949]

Как бы подытоживая сказанное миссионером-католиком, персидский историк Рашид ад-Дин писал: «По этой-то причине, дело его (Чингисхана. — А. М.), словно новый месяц, возрастает изо дня в день, от Небесного Владыки, силою Всевышнего Тэнгри, нисходит победоносная помощь, а на земле, помощью его, явилось благоденствие…»[950]

Несомненно, Чингисхан осознавал и свою роль в создании «Книги Великой Ясы». Еще один его завет-билик гласит: «Если же вельможи, богатыри и военачальники, находящиеся на службе у детей Ханов, которые наследуют мне, не будут крепко соблюдать Ясу („Книгу Великой Ясы“. — А. М.), то дело государства испытает потрясение и прервется. Опять будут охотно искать Чингисхана и не найдут»[951].

Когда Чингисхан уже был на смертном одре, сыновья — продолжатели его дела поклялись ему: «Наше благо и благо наших преемников зависит от того, как исполняются наказы Чингисхана, и в наших делах мы вверяем себя его наставлению»[952].

* * *

Сыновья Чингисхана были верны своему слову и после кончины Чингисхана придавали его «Книге Великой Ясы» и «Своду заветов-биликов» огромное значение. В связи с принятыми преемником Чингисхана, Угэдэй-ханом, мерами по «управлению народом» как на территории собственно Монголии, так и в завоеванных и вассальных государствах, «Книга Великой Ясы» была дополнена его соответствующими указами и в 1234 г. в этом, считающимся конечным, варианте доведена до сведения участников Великого хуралтая и принята к исполнению[953].