– Плайбон, хренов хорек, это ты там?

Бруно не услышал, как щелкнула дверь. В темноте, скрываясь за дверью, стоял Столарски. Плайбон молчал.

– Какого хрена ты разбил мне окно?

И снова Плайбон не проронил ни звука. Бруно тоже не подал голоса.

– Ты не один? – Вероятно, он заметил два велосипеда в кустах.

– Не стреляй, – произнес Плайбон.

– Выходите на свет, чертовы уроды-анархисты.

– Тут их нет, Кит, – Плайбон скользнул на пассажирское сиденье «вольво», оставив дверцу открытой, чтобы его осветила лампочка внутри салона. Он поднял руки.

– Кто это там с тобой, а? Один из твоего революционного воинства, хорек хренов? Это и есть твое великое действо? Два чувака и камень? А где же плакат «Сожрите богатых!», а?

– Это я, – дрожащим голосом негромко произнес Бруно.

Он шагнул вперед и, обойдя распахнутую дверцу «вольво», оказался на виду.

– Господи воля твоя! Вы только поглядите на него! Одет по последней моде! Весь в крови и соплях да с запонками. Ты похож одновременно на доктора Франкенштейна и его монстра, точно вас сшили, как сиамских близнецов.

Когда Бруно приблизился, Столарски вышел из-за двери. В руке он держал пистолет, стволом вниз. Он был босой, в одной тонкой футболке. Под футболкой во тьме угадывались, словно эскизный набросок, очертания его гениталий – торчащий из волос пенис смахивал на второй саркастически наморщенный нос.

– Ты, хорек хренов, забирай свое добро и проваливай!

Голос Столарски изменился: стал вкрадчивым и беззлобным. Он непринужденным жестом махнул пистолетом, словно указывая Плайбону направление движения, – как будто стирал ненужную картинку с экрана. Плайбон как ни в чем не бывало набил карманы окурками с травкой.

– Мне надо вернуться в закусочную.

– Не сомневаюсь.

Плайбон вылез из «вольво», взгромоздился на свой велик и умчался прочь.

– Заходи, Флэшмен.

Бруно последовал за полуодетым хозяином по коридору, подсвеченному крошечными красными и голубыми лампочками, утопленными в плинтусы. Он слышал собственное свистящее дыхание. Коридор вел в большое помещение, озаряемое бледными бликами ночного неба. Когда они дошли до конца коридора, его взору предстало панорамное окно – этого следовало ожидать, но все равно его поразил открывшийся вид: теснящиеся верхушки деревьев, плотной стеной тянущихся на горизонте над головокружительной бездной под холмами, и совсем вдалеке круто уходящие вверх холмы на противоположной стороне каньона. Почва и скалы желтоватого цвета были покрыты редкой растительностью, а кривые деревца растопырились, точно скрюченные пальцы мультяшной ведьмы. Ущербная луна висела высоко в небе и серебрила смахивающие на волосатый пудинг ягодицы Столарски и содержимое комнаты: диванчик и кресла, книжные полки, репродукции в рамах, отдельно стоящий бар с бутылками, ведром для льда, смятыми салфетками и какой-то штуковиной в форме гондолы – не то увлажнитель, не то ионизатор воздуха, – низкий кофейный столик, на который хозяин небрежно положил пистолет, картинно крутанув его на столешнице, словно предлагая сыграть в «бутылочку».