— Не буду мешать тебе говорить по телефону, — сказала она, положив ладонь на дверную ручку.

— Он вырубился, — сообщил я, и Пайпер развернулась. — Мой телефон.

Она сложила руки на груди:

— Помнишь, когда еще не было мобильных телефонов? Когда нам не приходилось слушать чужие разговоры?

— Некоторые вещи лучше оставлять при себе.

Пайпер встретилась со мной взглядом.

— Здесь ужасно! — призналась она. — Последним свидетелем выступал актуарий, который привел расчеты на нужды Уиллоу и общий счет в зависимости от ее продолжительности жизни.

— Сколько он назвал?

— Тридцать тысяч в год.

— Нет. Сколько она проживет?

Пайпер замешкалась:

— Не хочу думать об Уиллоу в цифрах. Будто она лишь единица статистики.

— Пайпер…

— Нет причин думать, что ее продолжительность жизни будет короче нормы, — сказала Пайпер.

— Но далека от нормы, — договорил я.

Пайпер прислонилась к стене. Я не включал свет — не хотел, чтобы о моем местонахождении тут узнали. В тени ее лицо казалось уставшим, с четкими морщинками.

— Прошлой ночью мне снилось, как мы впервые пригласили тебя на обед, чтобы познакомить с Шарлоттой.

Я помнил тот вечер, как вчерашний день. Тогда я заблудился по пути к дому Пайпер, потому что нервничал. Меня еще никогда не приглашали в гости, после того как я выписал штраф за превышение скорости. Я не пошел бы, но за день до этого я остановил Пайпер, поскольку она ехала пятьдесят миль в час вместо положенных тридцати, а я как раз заглянул домой к другу — еще одному копу — и застал в его постели свою девушку. Мне было нечего терять, когда Пайпер позвонила в участок неделю спустя и пригласила меня. Импульсивный, глупый поступок, полный отчаяния.

Когда я добрался до Пайпер и меня представили Шарлотте, она протянула руку, и вдруг между нашими ладонями пробежала искра, удивившая нас обоих. Две маленькие девочки ели в гостиной, а взрослые сидели за столом. Пайпер положила мне кусок торта с карамелью и пеканом, который испекла Шарлотта.

— Что думаешь? — спросила Шарлотта.