На экране проектора ты была в классе, другие дети обходили тебя, словно косяк рыб, выполняя что-то вроде паучьего танца в кругу, пока ты сидела неподвижно в инвалидном кресле.

— Марин, — прошептала я.

— Не сейчас.

— Марин, у меня звонит телефон.

Она наклонилась ко мне:

— Если вы возьмете телефон, вместо того чтобы смотреть фильм, жюри присяжных решит, что вы бессердечная.

Я подложила руки под колени, все больше и больше нервничая. Может, жюри решит, что я не могу смотреть? Телефон перестал вибрировать, но через секунду начал снова. На экране я видела тебя на физиотерапии, ты шла вперед, к мату, закусив губу. Телефон снова завибрировал, и я чуть ли не вскрикнула.

А что, если ты упала? Что, если медсестра не знала, что делать? А что, если это серьезнее обычного перелома?

Я услышала позади себя всхлипывание, женщины открывали сумочки и искали салфетки. Я видела, как привлекли внимание судьи твои слова, твое эльфийское личико.

Телефон снова зажужжал, электрошок для моего организма. На этот раз я достала мобильник из кармана и увидела сообщение. Спрятала телефон под столом и открыла сообщение.

УИЛЛОУ ПЛОХО — ПОМОГИ.

УИЛЛОУ ПЛОХО — ПОМОГИ.

— Мне нужно уйти, — шепнула я Марин.

— Через пятнадцать минут… Нельзя сейчас отступать.

Я снова посмотрела на экран, и мое сердце бешено застучало. Плохо? Как? Почему медсестра ничего не делала?

Ты сидела на мате, по-лягушачьи сложив ноги. Над тобой висело красное кольцо. Ты поморщилась, потянувшись к нему. Можем мы остановиться?

Давай же, Уиллоу, я знаю, что ты сильнее этого… обхвати кольцо и сожми.

Ты постаралась ради Молли. Но по твоим щекам заструились слезы, а из груди вырвался резкий вскрик. Прошу, Молли… можно мне остановиться?