Страсти рвутся в клочья. Слез нет, потому что слишком абстрактны герои, что сильно отличает их от полных жизни характеров, созданных Проспером Мериме.
Наверное, ряд можно продолжить. Кто-то скажет, что Кармен напоминает Клеопатру из «Египетских ночей» Пушкина или царицу Тамару из баллады Лермонтова. Мне же больше бросается в глаза их отличие от Кармен.
А для иллюстрации характера приведу пробирающее до дрожи начало «Кармен-сюиты» Родиона Щедрина в исполнении Майи Плисецкой. Перебрала нескольких певиц — наших и зарубежных — все не то. А у Плисецкой — в яблочко. Сам дух свободы живет в ее танце. Свободы, которую в нашей несвободной стране всегда ценили превыше всего.
Царь Иван Грозный и «Царская невеста»
Царь Иван Грозный и «Царская невеста»
Тему моей сегодняшней колонки подсказал показ оперы Римского Корсакова «Царская невеста», поставленной в Большом театре в 2014 году (муз. руководитель Геннадий Рождественский, дирижер Туган Сохиев, режиссер-постановщик — Юлия Певзнер). Опера была показана 28 августа на канале КУЛЬТУРА.
Но прежде чем начать разговор — несколько слов в сторону. Все же сегодня Первое сентября, праздник огромного числа россиян — школьников, их учителей, родителей и дедушек-бабушек. А еще просто «болельщиков» за российскую школу. К таковым, не являясь на сегодня членом ни одной из перечисленных групп, причисляю себя.
Виктор Васнецов «Царь Иван Грозный», 1897
Мои размышления о «Школе» на протяжении последних 27 лет вылились в книгу повестей «Афинская школа», которая должна скоро выйти в издательстве «Алетейя». А в колонке просто хочу поздравить всех причастных и непричастных к Первому сентября и вспомнить один эпизод, который плавно перенесет нас в эпоху Ивана Грозного.
Марфа Собакина
В 1999 году, среди зимы и среди нескончаемой третьей четверти, мы с сыном приехали из Италии, где провели семь лет, в Россию.
Не буду говорить,
Илюше после истории Древнего Рима на итальянском пришлось сразу окунуться в историю Средневековой Руси, соответственно, на русском.
Посыпались новые для него слова — боярин, дума, опричник. Объяснять их приходилось мне. С определением последнего, помню, были трудности. Говорила так: «Они были для народа — разбойники, убийцы и насильники, а для царя — верные слуги». Сын кивал понятливо, но сомневаюсь, что понимал слово «опричник» во всей его зловещей неоднозначности.